© Ирина Андреевна РИЗНЫЧОК

научный сотрудник Екатеринбургского музея изобразительных искусств (г. Екатеринбург)

е-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в браузере должен быть включен Javascript.

УРАЛЬСКИЙ ОП-АРТ.

«СИМУЛЬТАННАЯ ЖИВОПИСЬ» ВИКТОРА ГОНЧАРОВА

Летом 2010 года Виктор Гончаров, более десяти лет уже как житель Нью-Йорка, неожиданно появился на пороге музея изобразительных искусств с еще более неожиданной целью – подарить музейному фонду четыре своих работы периода 1980-1990-х гг. Кульминация этой истории сыграна по всем правилам детективного жанра: русско-американский художник оформил дарственную и буквально на следующий день исчез, предварительно оставив свой обратный адрес в Нью-Йорке. Но листок с записями по недоразумению затерялся в бумагах. Спасибо Тамаре Александровне Галеевой, без ее помощи общение с Виктором Гончаровым могло бы и не состояться.

Некогда имя Виктора Николаевича блистало на художественном небосклоне Свердловска: активный участник художественного процесса 1980-х гг., он стоял у истоков свердловского авангарда. Широкую известность в узких художественных кругах он получил благодаря легендарному объединению «Сурикова, 31», одним из основателей которого и был: «В обществе было душно. В среде художников накапливался протест. Хотелось дышать чуть полнее. Свободнее», – уже из Нью-Йорка писал Гончаров о знаменитой выставке [Гончаров 2007]. Сегодня Виктор Николаевич несколько забыт в родном городе, а среди взрослеющего студенчества и вовсе не известен. Между тем, творческая биография художника пестрит всевозможными событиями и способна взволновать любого исследователя.

Коренной свердловчанин появился на свет в страшный 1941 год. Детская привязанность к рисованию, постепенно обтачиваясь в художественных студиях В. Дьячкова, в ДК Уралмаш, у Николая Чеснокова в студии ДК Железнодорожников, привела Виктора в Ленинград, в Художественно-Промышленное Училище им. В. Мухиной. Но обучение длилось недолго, уже через год Гончаров бы отчислен за участие в выставках авангардистов.  Лихие молодые годы пронеслись под шумный аккомпанемент горячих споров и исканий, глубоких задушевных бесед в компании близких по духу друзей-художников, среди которых и Вениамин Степанов, Евгений Малахин, Арбенев, Царюк, братья Евладовы, Анатолий Золотухин… Лица ушедшие, но не забытые, Виктор Николаевич вспоминает их с превеликим удовольствием. Там же, в кипящем круговороте юношеских поисков он впервые познакомился с живописью Вазарели благодаря случайной находке в бурлящей, многолюдной студии Евгения Малахина и Алексея Скворцова, – внушительному изданию под заголовком «Оп-арт», возникшему в свердловской действительности будто по мановению палочки. Знакомство не прошло бесследно, впечатления от увиденного были настолько сильны, что Гончаров всерьез увлекся оптическим искусством, создав в стиле оп-арт мозаику в детской поликлинике г. Асбест. Интерес к оп-арту органично дополнило увлечение дизайном и теорией цвета. С 1976 по 1980 г.  Гончаров проходил курсы дизайна на студии СЕНЕЖ под руководством Е. Розенблюма. Именно цвет привел мастера в Свердловский Архитектурный институт, где в течение нескольких лет он работал преподавателем курса колористики на кафедре живописи. В середине 90-х гг. накопленный опыт в области цветоведения позволил  создать «Школу цвета» (1995) со своей методикой интенсивного обучения и написать краткий курс «Дизайн цвета» (1995, не опубликован). В Союз художников Виктора Гончарова, по причине его «формалистических экспериментов», приняли не сразу, только в 1991 году (причем, он до сих пор является членом нашего Екатеринбургского отделения Союза художников). В 1998 г., с четвертой волной эмиграции,  художник уехал в США, где живет и работает и поныне.

В научно-критических статьях уральских искусствоведов живописные и графические эксперименты Виктора Гончарова по умолчанию принято относить к оптическому искусству. Явление оп-арта интернационально и в некотором смысле универсально. Зародившееся в начале прошлого века, к 1960-м гг. оно приобретает поистине мировой размах, в разных странах объединяя целые группы художников: в Италии (Альвиани Де Векки, Коломбо Мари), Испании (Дуарте Ибаррола), Германии (Хаккер Мак Гравениц) Швейцарии (Тальман Герстнер), СССР (Лев Нуссберг, Вячеслав Колейчук). Основателем оп-арта по праву считается французский художник венгерского происхождения Виктор Вазарели. Именно его Гончаров считает своим учителем, правда, заочным. «Только однажды я был у него под Парижем, когда тот уже болел», – рассказывает Гончаров.

Оп-арт – (сокращённый вариант от англ. optical art — оптическое искусство) использует различные оптические иллюзии, основанные на особенностях восприятия плоских и пространственных фигур. Направление оп-арта зародилось внутри абстракционизма, точнее, геометрической абстракции. Задача оптического искусства – обмануть глаз, спровоцировать его на ложную реакцию, вызвать образ «несуществующий». Визуально противоречивая конфигурация создает неразрешимый конфликт между фактической формой и формой видимой. Оп-арт намеренно противодействует нормам человеческой перцепции.

Именно Вазарели достиг в оп-арте наибольшей техничности, его картины искусно обманывают глаз зрителя. Создается впечатление движения, вибрирования. В программной работе Вазарели – «Сверхновые» (1959-1961) две формы создают впечатление перемещающейся вспышки: покрывающая поверхность сетка через некоторое время отделяется и зависает, а вписанные в квадраты круги исчезают и снова появляются в различных точках. Пульсирующая плоскость то разрешается в мгновенную иллюзию, то снова смыкается в непрерывную структуру, играя с сознанием зрителя. «Мы делаем ставку не на сердце, а на ретину; изощренные данные субъекта включаются в психологический эксперимент. Резкие черно-белые контрасты, невыносимая вибрация дополнительных цветов, мерцание ритмических сеток и меняющихся структур, оптический кинетизм пластических компонентов – все физические явления наличествуют в наших работах», – писал Вазарели [Barret 1970, p. 148].

Но «не сотвори себе кумира», – гласит известная истина. Несмотря на безмерную увлеченность творчеством основателя оптического искусства, стиль Гончарова по-своему уникален и от исканий оп-артистов отличается коренным образом. Оп-арт работает с визуальной иллюзией, основанной на взаимодействии фигур, цвет в данном случае играет роль одного из выразительных средств, работающего на создание обманчивой видимости. В творчестве Гончарова цвет имеет гораздо большее значение, по сути, он становится основным элементом, ключом к восприятию произведения. Так, в картине «Звуки леса» (1994-1996, ил. 1) разноцветные плоскости стволов деревьев выстраивают плотный коридор, уводящий взгляд зрителя вдаль, в небесно-голубой просвет воздушного пространства. Доминирующий теплый охристый оттенок творит благодатное, по-домашнему уютное пространство леса, наполненного такими же мягкими, убаюкивающими звуками. Акцентированная роль цвета практически вытесняет оптические изыски, свойственные европейскому оп-арту.

Неслучайно Виктор Николаевич охарактеризовал свой стиль как «симультанная живопись», отсылая нас к одному из семи видов контрастов. При симультанном контрасте «наш глаз при восприятии какого-либо цвета тотчас же требует появления его дополнительного цвета, и если такового нет, то симультанно, т.е. одновременно, порождает его сам. Симультанно порождённые цвета возникают лишь как ощущение и объективно не существуют. Поскольку симультанно возникающие цвета реально не существуют, а возникают лишь в глазах, они вызывают в нас чувство возбуждения и живой вибрации от непрерывно меняющейся интенсивности этих цветовых ощущений» [Иттен И. 2000]. Симультанный контраст в картине Гончарова «Три дерева» (1989, ил. 2) своей пульсирующей цветовой чехардой доводит глаз зрителя буквально до изнеможения. Разноцветные участки холста складываются в причудливое узорочье, пестрящее многоцветьем красок, подвижное, вибрирующее и энергично взаимодействующее со всеми элементами полотна. Две-три минуты способен вынести человеческий глаз эту цветовую пульсацию, далее нестерпимая усталость одолевает зрителя, неспособного более пристально разглядывать холст.

В некотором роде оп-арт Виктора Гончарова перекликается с американской версией этого направления, близкой геометрической абстракции, работавшей с темой цвета: имматериальным явлением цвета, эманацией цветовых плоскостей, с 1950-х гг. плодотворно развивал это направление американец Йозеф Альберс, – учитель Ричарда Анушкевича и Роберта Раушенберга, преподававший в колледже города Блэк-Маунтен. В течение 20-ти лет он планомерно работал над двумя сериями картин: «Оммаж квадрату» и «Структурные констелляции». Между тем, первоначальная европейская ветвь направления работала с явлениями кардинально иными – европейский оп-арт в традициях Вазарели имитировал современную городскую среду, вторящую ритму неоновых реклам: «…оп-арт был основан не столько на эзотерике «символического сознания», сколько на желании соответствовать новой динамической реальности, цветомузыке мегаполиса…». Действительно, и «классический советский оп-арт» Льва Нуссберга замешан, скорее, на кинетизме, погружающем в «техногенный транс цветомузыки» [Андреева  2007, с. 125], нежели на изучении природы цвета как таковой. Так или иначе, оп-арт всегда подразумевает функциональное применение оптических иллюзий, он отдален от прямых аналитических исследований. Своим появлением оп-арт обязан синтагматическому типу сознания, воспринимающему знак в его движении. Как писал Ролан Барт: «синтагматическое воображение уже не видит (или почти не видит) знак в его перспективе, зато оно провидит его развитие <…> динамика этого образа предполагает монтаж подвижных взаимозаменимых частей, комбинация которых как раз и производит смысл или вообще какой-то новый объект; таким образом, речь идет о воображении сугубо исполнительском или функциональном…» [Барт 1994, с. 252].

Здесь следует понимать природу экспериментов Гончарова. С одной стороны, западное искусство оп-арта с его стремлением передать современный ритм техногенного движения как нельзя лучше соответствовал настроениям, царившим в свердловской «арт-тусовке», перевернувшей привычный уклад художественных практик советской провинции. В работах Гончарова ритмы, будь то витальные звуки леса или динамика гигантского мегаполиса, вибрирующие движения в «Трех деревьях», всегда выражены остро и сильно. С другой же стороны, увлечение теорией цвета расставило свои акценты в структуре работ Гончарова: плотно работая с симультанным контрастом, он создает оптические иллюзии, основанные, прежде всего, на взаимодействии цветовых плоскостей. Именно цвет служит основным инструментом, создающим ощущение живого, подвижного ритма окружающей действительности. Причем, Гончаров не просто имитирует действительный ритм, а передает его благодаря тщательно продуманной композиционной организации и цветовой игре, основанной на симультанном контрасте. Заметим, что в ранних работах Гончарова стилистические поиски находятся в орбите специфических особенностей цветового контраста и возможностей геометрической абстракции. В картине «Я родился в страшный год» (1984, ил. 3), использующей монтажную композицию, изображена целостная картина восприятия невзгод военного времени. В центре композиции – будущая мать в длинной светлом платье в пол, позади нее – фрагмент мирной жизни с деревянными избами и цветущими деревьями, над нею нависли угрожающие лица и фигуры людей и птиц. Справа от нее – горящие дома и агрессивные зооморфные морды. Поэтика произведения отсылает нас к ассоциативной картине «семидесятников» с характерной для нее метафоричностью и субъективностью восприятия времени. Помимо событийного пафоса произведения, Гончарова интересует также вопрос декоративного плана: работа контраста дополнительных цветов, придающая общему цветовому строю полотна трагичное, тревожное звучание. Эта картина предвосхищает последующие поиски мастера, охватывающие сферу цветовой и ритмической организации холста.

Кроме того, эксперименты Гончарова 1980-1990-х гг. никогда не выходят на уровень чистой абстракции, и в основе его работ обязателен реальный сюжет. Художник не замыкается на собственно геометрических фигурах, а переходит к изображениям, включающим людей, птиц, деревья. Так в зрелой работе мастера «Заводь» (1994, ил. 4) за основу взят реально увиденный пейзаж – тихая заводь, окруженная стройными деревьями. При этом формы окружающей действительности приобретают подчеркнутую геометричность, а листва излучает пульсирующий ритм благодаря использованию симультанного контраста. Нижняя часть композиции, нарочито грузная из-за плотного землистого цвета, эффектно оттеняет верхний слой – листья деревьев благодаря цветовой градации будто растворяются в небе. По сути, характерные для оп-арта приемы используются здесь лишь частично, дополняя декоративную сторону произведения. Мастер объясняет свою тягу к оп-арту подспудными, идущими изнутри причинами: «Я не изобрел, но хотел бы попробовать такую технику, которая была бы максимально активна. Здесь нет повторов. Если художник выражает себя, он никогда не попадет в область другого. Когда художник делает что-то откровенно, это всегда характерно только для него». Оп-арт, таким образом, стал необходимой частью «лабораторных исследований» Гончарова, но отнюдь не подавляющей доминантой его творчества, заимствованной извне.

В целом творчество Виктора Гончарова прекрасно иллюстрирует характерную черту русского искусства – интеллектуальную, чуткую интерпретацию заимствованного зарубежного стиля. Возможно, это сродни свойству «всемирной отзывчивости русского гения», о котором размышляли во времена Герцена. В последней трети XIX века благодаря исканиям К. Коровина и В. Серова в отечественную живопись вошел импрессионизм, позже «бубнововалетцы» привнесли черты сезаннизма, затем привились на русской почве кубизм и конструктивизм, продолжать этот список можно довольно долго. Не впервые в истории русского искусства западное течение живописи органично и тонко вошло в искусство отечественное, получив характерное преломление и самобытное звучание. Характерно, что Гончаров делает ставку именно на цвет как основу выразительности оптического искусства, ведь в 1980-е гг. цветность как таковая стала особенно актуальной темой для уральской школы живописи. С середины 1980-х гг. в творчестве молодых художников стали возникать тенденции движения к насыщенному, звучному цвету, способному приобрести самостоятельную ценность. Прежде всего, это касается нижне-тагильской школы, стихийно образовавшейся вокруг знаменитого художественно-графического факультета педагогического института. Но оптическое искусство в среде уральских художников не прижилось, Гончаров был и остается единственным художником, освоившим это направление.

 Список литературы:

OP-ART IN URAL.

«SIMULTANEOUS PAINTING» OF VICTOR GONCHAROV

This article is devoted to the work of Russian-American artist Victor Goncharov. The master was born in Sverdlovsk in 1941, studied at various art studios. He was one-year student at the Leningrad College named after V.Mukhina and was expelled because of formalist experiments. Then he graduated from the Faculty of Arts and Culture of the Ural State University.

In the 1980's he became a key figure of the Sverdlovsk unofficial art-scene, because of founding the legendary union "Surikov, 31". During these years he discovered the works of Victor Vasarely, founder of the op-art. Goncharov developed his own version of the op-art, where color became the main means of expression. The artists’ paintings are constructed on the principle of simultaneous contrast. The role of color in Goncharovs' works is so great that the artist called his style of «simultaneous painting».

It is noteworthy that Goncharov emphasizes the color, because in these years the Ural's school of painting was showing a keen interest specifically to a color. In this area there were great experimenters, such as S. Bryukhanov (and the whole school of Nyzny Tagil).On the one hand, the birth of the op-art in the Urals is the unique phenomenon in its way. But on the other hand, there were many such examples in the history of Russian art (impressionism and sezannizm entered russian painting at the beginning of last century). But in the Ural Goncharov was the only one type of representative of this trend.Today he lives in New York and has no direct followers and students.