Пять путешествий Сергея Левитова и Игоря Ролдугина в «Табакерку»
История эта началась в самом конце прошлого тысячелетия, когда, будучи на своей исторической родине в Саратове, Олег Павлович Табаков оказался на выставке художников Левитова и Ролдугина «Живопись из Раненбурга». Картина мира, созданная ими, оказалась созвучной душевному строю артиста – захотелось хотя бы немного этого мира увезти с собой.
Художники эти к саратовской живописной традиции почти не причастны. В учителя они себе взяли лучших «примитивистов» мира: Питера Брейгеля Старшего, Григория Сороку, Анри Руссо, Нико Пиросмани. А всю свою творческую фантазию спроецировали в одну географическую точку: Раненбург, «районный центр мира» – город, созданный отчасти своевольным гением Петра и трёхсотлетней историей, а отчасти – их собственным воображением. Когда-нибудь, возможно, никто не поверит, что все эти весёлые фантасмагории, мистификации и простые житейские истории в действительности происходили в самом что ни на есть реальном месте - в городе, где , прежде чем слиться, долго петляют две речки – Ягодная и Становая Ряса. А на их берегах в пределах Липецкой области растут и разрушаются Вавилонские башни, триумфальные арки, возникают на трёх китах города-соборы и дворцы на колёсах, летают в надмирном пространстве рыбы, лодки, планеты огородников. «Нечто среднее между Венецией и садом» - скажет восторженный потомок об этой маленькой станции между Москвой и Саратовом, где поздней ночью поезд, когда все пассажиры мирно спят, останавливается на две минуты...
Саратов же для них – одна из заветных точек на земле, где нельзя не сделать один-два раза в год весёлую выставку или акцию – в Радищевском музее, в «Русском поле», в театре АТХ или в Доме Павла Кузнецова.
Ролдугин и Левитов родились с разницею в три года в разных местах – один в Липецке, второй в Чаплыгине-Раненбурге, по-разному мечтали стать пожарниками и водолазами, космонавтами и великими путешественниками. Однако из них больше получались режиссёры маленьких провинциальных театров (Ролдугин – Маленький липецкий драматический) и писатели (Левитов – «Вербо», «Китаец», «Роман о любви»). В конце концов, оба стали художниками-примитивистами.
Необходимо, правда, отметить, что примитив их вполне осознанный, если не сказать – искушённый. Хотя и полон, как всякий примитив, глубокой веры и неведения – столь невинно это искушение всеми красками жизни. Иной раз даже покажется, что эти два художника вовсе родом из другого времени – когда ещё люди имели видения, тот навык души, оставшийся теперь лишь больным и неграмотным.
По крайней мере абсолютная «улётность» воображения и полное игнорирование законов пространства и времени к тому располагают: им ничего не стоит изобразить в одном пейзаже все четыре времени года, прогуляться через дырку в небе в другой день, либо, вылепив на носу воздушного корабля снежную бабу с указующим перстом, отправиться на северный полюс.
Но вернёмся, однако, в конец тысячелетия. Жарким летом 1999 года, будучи снова в Саратове, Олег Павлович Табаков решил пополнить свою коллекцию картин Левитова и Ролдугина. С чего – неведомо. «Может и вправду, – гадали искусствоведы, – есть тут тайное родство по линии театра? Всё-то у них в картинах нереально, театрально. И если ты вчера был Шелленбергом и Олегом Кошевым, а завтра будешь Обломовым или котом Матроскиным – тебе и нужны в жизни такие именно картины?»
Всё выяснилось тут же самым неожиданным образом: улица, на которой находится в Москве театр Табакова, носит имя академика Чаплыгина, математика, создателя аэродинамики и уроженца Раненбурга! И Раненбург давно уже не Раненбург – только станция сохранила старое название – а город Чаплыгин!
Разве не замечательная рифма? Всё оказалось и вправду куда как просто: именно так «городок» Раненбург был приглашён в «Табакерку»-театр. Можно сказать – выведен на Чистые пруды.
Что ж, как говаривал старик Буало, «гулять, так гулять!»: оставалось выбрать лишь время и, собственно, действие. Время выбрали самое бесшабашное, как и полагается – Святки. Действие – самое захватывающее: путешествие. И – понеслось:
2000 год – «Итальянское путешествие»: Карнавал, цветы, маски, арии, «Извержение Везувия», «Винзавод», «Рыбалка», «Сны королей» и «Руины римского водопровода» - всё в Раненбурге, «Весна в Венеции», «Рождество», «Третий Рим». «Когда-нибудь увижу ль вас, Адриатические волны...». Граппа, вино, виноград.
«На земле существуют места, образ которых, тысячекратно отражённый в произведениях искусства, уже кажется нереальным. Разве возможно представить, к примеру, трудовые будни сегодняшней Флоренции? Разве не в воображаемом нами фантастическом городе когда-то расцвели гениальные кисти Джотто, Ботичелли, Леонардо да Винчи и сокрушились камни Микельанджело? Разве можно ещё пройтись по тем самым камням той улочки, где сделал свои первые шаги маленький Данте?
<...> Из того же разряда и Раненбург...»
2001 год – «Китайское путешествие»: «Ягодная Ряса в Раненбурге в пять часов утра», «Лао-цзы уезжает на север», «Китай-город», «Путешествие из Раненбурга в Китай», «Великая снежная стена вокруг города Раненбурга», «Пятое время года», «Провинция», «Полный даос» - задумчиво, странно, неспешно. С рисовой водкой в заварочных чайниках, с песней без слов.
«В середине Китая, в одной провинции есть домик с жёлтой толстенькой трубой над низкой крышей из шифера, покрытого жёлто-зелёным от старости лишайником. В этом домике на веранде от шести до семи часов утра пьет чай один китаец.
Если утро солнечное, он задергивает занавески, на которых нарисованы лимоны и листья, чтобы свет не резал глаза. Если же утро без солнца, то он, прихлёбывая чай, глядит сквозь стёкла на свой городок. Там сады и крыши, террасами спускающиеся к реке. <...>
От шести до семи - самое счастливое его время. Он знает, что находится в середине Китая, что где-то дальше, судя по географической карте, Иран, Европа, Россия. Слева внизу - Индия, сзади внизу - океан и Америка, а с обратной стороны - пустынная Антарктида, - все это ему приятно...» (из рассказа С.Левитова «Китаец»)
2002 год – «Африканское путешествие»: Банановая ёлка с апельсинами вместо шаров и звездой-ананасом. «Медовый месяц на Гибралтаре», «Деревня лётчиков», «Ностальгия по Южному Кресту», «Сбор урожая в Марокко», «Мавританский ковёр». «Русско-африканская граница», «Рождество в Эфиопии», «Первая русская экспедиция за предком Пушкина», «Африканские сны». Тамтамы и «Яды» (коллекция мод Николая Горобца). Конструкция инженера Захарова «Структурный анализ Сахары».
«Что делать?» – спрашивает нетерпеливый петербургский юноша».
«Кто виноват?» – не отстаёт терпеливый Герцен.
«Что нам нравится в Африке?» – вторит Левитов. И тут же находит ответ на извечный русский вопрос: «Нам нравится в ней то, что она очень дикая. Дикари все чёрные, как трубочисты, и добрые. Больше всего в Африке нам нравится, что там есть река Лимпопо. Кажется, в ней живут игрушки для детей до одного года». А первым русским первопроходцем, посетившим Африку, был доктор Айболит. К тому же она больше бы возвышалась над океаном, если бы её не придавливали пирамиды. Йо-хо!
2003 год – «Первое кругосветное путешествие в Раненбург»:
«Путешествие, как известно, одно из самых лёгких и приятных человечьих страданий.
Дальнее же путешествие – лучший способ вернуться другим, начать новую жизнь.
Кругосветное путешествие – самый лучший способ не возвращаться.
Первое кругосветное путешествие было совершено вовсе не для доказательства того, что земля круглая, как думают некоторые. Просто первооткрыватели не смогли отыскать тогда края света, поскольку искали страну пряностей и изобилия. Чаще же кругосветные путешественники чересчур суеверны. И, соответственно, полагают, что возвращаться – плохая примета. Правда, в нашем случае, это может относиться к одному лишь Ролдугину. Поскольку Левитов в приметы не верит, и даже больше – всегда действует им наперекор.
Ему то что! Ему можно вовсе не путешествовать. Ведь он живёт в одном из центров мира. В таких местах люди могут совершать кругосветные путешествия по нескольку раз на дню – не трогаясь с места. Пример тому Аристотель, узнавший о форме земли, наблюдая Солнце и Луну.
То ли дело нам, жителям суетных городов – нам нужны билеты, деньги, время и прочие средства для достижения цели. Особенно Ролдугину, который вовсе живёт на болотах и боится ездить на милицейских уазиках и машинах скорой помощи. Не говоря о чёрных велосипедах. Ему, что тут говорить, для выздоровления нужны тёплые страны, рыба, портвейн, слуги...
В общем-то, нам всем не помешает хлебнуть географии, ветра, странствий, солёных брызг, любви!»
2004 год, 17 января. Святки.
Да. И после всего этого вдруг захотелось, чтоб Пифагор веткой на снегу в Раненбурге чертил доказательства лучших своих теорем, а Платон с Аристотелем выпили третий кувшин над заснеженной Ягодной Рясой. Чтобы по Становой шли ахейцы своею дорогой с Троянского фронта. На одном берегу Актеон бы подсматривал за Артемидою в бане и счастливые музы рыбалки лелеяли рыб на другом. За сиренями возле околицы длился бы век Диониса. Чтобы Пигмалион в Раненбурге слепил свою самую снежную бабу. И летал бы над городом радужный мыльный завод (последний проект Архимеда). И «один» на «1» восседал Диоген в своей глиняной бочке. Дедал же, искусный строитель и скульптор, придумавший все инструменты, никуда не бежал, а пилу б изобрёл в Раненбурге с племянником Талом...
И всё это было: Вилли Мельников читал стихи на древних языках, а Герман Виноградов показывал шоу с сиреной и звуками вечности. Ролдугин ставил спектакль, а Левитов читал свои мысли и пьесы. Козий сыр, виноград и маслины. И вино, как положено, все разбавляли водой.
Да. Пятое по счёту святочное арт-географическое путешествие Сергея Левитова и Игоря Ролдугина в «Табакерке» было на этот раз Античным.
(текст был опубликован в журнале ДИ, 2004, №2. Сс. 122-123)
P.S.
С тех пор прошло много лет – Раненбург по-прежнему стоит на трёх китах, меж которых протекают речки Рясы, а театр-студия под руководством Олега Павловича Табакова из подвальчика развился-превратился в целую «Вселенную театра». Ролдугин с головой ушёл в кино-театр (он переехал из Питера в Москву и Коломну, где с детьми делает мультики: http://reg-vesti.ru/archives/3951, с дочерью Дашей снимает кино, а с женой Людмилой (Мейерхольд!) ставит спектакль за спектаклем в музейном театре при «Коломенской пастиле»). Левитов по-прежнему живёт в Чаплыгине-Раненбурге, где ловит рыбу, воспитывает дочерей, редактирует-издаёт краеведческий журнал и подрабатывает таксистом. Осталось совсем немного до того времени, когда его рукописи превратятся в книги, цветы и фильмы.
Так все мы ходим по кругу, любим, и на нас из-за заборов ласково смотрят голубые глаза огородов.
Игорь Сорокин,