Гуляй, Ванюша!
Или о живописно-эстетическом кредо Виктора Новокрещенова.
Лето, лето, время злое,
Как провел тебя,
не знаю.Бродишь темною стопою,
Будто изгнанный из Раю.
М.Кузьмин. «Глосса»
Прохладно и пусто было в картинной галерее «Мария», где расположилась выставка произведений В.Новокрещенова со странным, но весьма экстравагантным названием: «Самарский Шагал. О тебе, обо мне, о нас».
На столике лежали ксероксы статей о творчестве художника. В одной говорилось, что творения этого мастера созвучны гоголевским сюжетам и сложны для восприятия.
Другая статья настаивала на жизнерадостности мироощущения в картинах художника. Особенно запоминалась фраза про то, что: «в больших ладонях уютно покоится теплый сгусток человечности и солнца. После таких многообещающих заверений захотелось немедленно, отправится на поиски человечных сгустков. Из тех же материалов удалось выяснить, что художник в 1980 году закончил Харьковскую художественно-промышленную академию, а его первая персональная выставка прошла в Зальцбурге в 1999 году, и множество работ были приобретены зарубежными коллекционерами.
Небольшая экспозиция вобрала в себя чуть более пятидесяти произведений разного формата - большие и малые квадраты, вертикальные и горизонтальные прямоугольники. Бессистемно, без датировок. Все- последний период. Последнее десятилетие двадцатого века.
Внимательный взгляд обнаружил, что некоторые написаны на древесноволокнистом картоне, без применения грунта. (О!!!) Часто мастер использует мастихин.
Так и представляется, как художник, уподобляясь каменщику, замесил красочный раствор из всего, что было на палитре, а потом смачно бросил мастерком на плоскость и жирно размазал. Пфе! Без всякого учета технологии, без желания сохранить для будущего. Без грунта все может отвалиться по кусочкам. А может быть, это уже откололось? Смело! Современный художник – маргинал, волею обстоятельств породнившийся с традициями андеграунда? Как это типично! Для этого искусства – жизнь- вскрик, мазок, росчерк, плюханье цветными шмяками краски. Пфа!
Пожалуй, технология, самая раскрепощенная часть творчества этого человека, когда-то подобное делали в начале двадцатого века. Немного корявые подрамники, отсутствие рам на некоторых работах, да небрежность в оформлении - все это выдает художника пишущего не для продаж. В столицах давно стали учитывать потребность зрителя в товарном качестве предлагаемых произведений.
Зато в них есть то, что невозможно сыскать в столицах, своя сермяжная правда, провинциальная философия жизни.
Здесь нет претензий на Большой стиль, крутой нон - конформизм. Новокрещенов в последнее десятилетие не участвует в арт - тусовках. Из всех измов более всего подходит, пожалуй, экспрессионизм, который прошел в Европе в 20е-30е годы, в Америке в 50егоды и не хочет у нас в стране закончиться в начале ХХI века.
Российский экспрессионизм тяготеет к неонаиву, к веселому самовыражению своей собственной личности. Налицо попытка создания своего знакового письма, кода для посланий адресату- зрителю. Сам автор утверждает, что художник - проводник идей свыше.
ПОСЛАНИЕ ПЕРВОЕ.
«Городок наш ничего».
Какой век, какое время года на полотнах Новокрещенова? Скорее лето. Мимо пролетают то бабы в туфлях, то мужики босые и, наоборот. И никакого великолепия летнего парадиза, ни цветочков, фонтанов с лебеденью.
Наш классик Андрей Белый, говоря, о жизни провинции писал:
«Солнце стояло уже высоко; уже склонялось солнце, и был зной, и злой был день; и днем тускло вспотело тусклое солнце, а все не светило, но казалось, что душит, что кружит голову, в нос забирается гарью, простертою не то от изб, не то от земли перегорелой, сухой.
Однозначно - на всех картинах душные, пыльные, потные дни жаркого лета. Когда они проходили? Во сне, наяву? Нет никаких примет современности, ни в одежде, ни в быту, ни в костюме.
Есть здания - ориентиры, но все они из прошлого века. Вот деревянные избушки работяг подслеповато щурятся злыми маленькими глазками, мещанские дома довольно усмехаются кровавыми кирпичиками, надменно напыжились белея гипсовой лепниной важные купеческие хоромы. Над некоторыми парят аллегорические фигуры. Вот картина с названием «Кирха» В небо над зданием вспрыгнула кургузая пьяная «слава», или «победа» с колокольчиком на поясе и с кривой колючкой в руке.
По улицам этого незатейливого городка всякий народ гонит неведомая сила-возы, телеги, подводы фургоны. Мужики с гармонью и орущие в разнобой подгулявшие бабы, дворняги бездомные, все весело и лениво прогуливаются.
На картине «Покровский собор» останавливают взгляд жалостно - перекошенные лица. Таких в старой Самаре называли «синеглазками».
«К монастырю»- славная, будто забористая частушка, картина веселит изображениями белых лошадок с цветочками в гриве, и фигурой крепкой доброй девки, в красных сапожках, незнамо как, вскарабкавшейся на небосклон. А в уголке примостился мужичек – беспризорник с гармонью, заблудившийся во времени и пространстве.
Более всего теплого любовного чувства и живописной отделки вложено в композицию «Пив завод». Размякшие от свежего Жигулевского пива, мужики с воблой в одной руке и трехлитровыми банками янтарного нектара в другой руке, запечатлены вместе со своими подругами на редкость умиротворенными.
Итак, перед нами не сегодня, не завтра, а провинциальный город прошлого века. Население его-забулдыги, обыватели-все пошлые люди. Никакого понятия о Мерседесах, компьютерах, пейджерах, тефалях, ревлонах клонах. Все в невозвратном времени.
ПОСЛАНИЕ ВТОРОЕ
«Населенье каково?»
Обитатели провинциального городка. Кто они? Именитые люди, которых мы видим на глянцевых страничках журнала «Самара»? Никак нет.
Из полусотни картин, да двух сотен действующих лиц персонально выделены «Казак на коне», «Дон-Кихот», «Поэт», «Художник», «Музыканты», «Шахматисты». Все остальные-мужики, бабы, да цыгане, - точно подгулявшая компания, с растопыренными во все стороны заскорузлыми руками, босоногие, свирепые, в грязном тряпье.
Купил дед арбуз, да обмарал полы пальто розовой его мякотью.
Усмехается автор, кривит лицо, радуется, что по холстам всякий народ шляется, и песни во все горло горланит.
Лукавой усмешки полна картина « У поэта», где немолодой плешивый человек многозначительно морщит складки низкого лба, а перед ним за столом скорчились от льстивого восторга три мамзели, а четвертая взлетела, да так и норовит угодить в самое ухо.
Невольно вспомнился один вечер в середине восьмидесятых годов. Мы, несколько художников собрались что - то отметить. Один достал книжечку японского поэта Такубоку и начал нараспев читать. Виктр Новокрещенов морщился, с лица не сходила сардоническая улыбка. Ну, не хотел он употреблять эту деликатесную поэзию. Потому вскочил, обругал, то ли поэта, то ли почитателей, надел мою шапку-ушанку и ушел в темноту вечера. Так состоялось мое первое знакомство с художником.
Если пристально вглядеться в среду обитания вышеназванного населения, то можно обнаружить два топографических объекта: город и село. Вероятно, это Самара и ее пригород - Зубчаниновка. Или село Целебеево и город Лихов?
Деревенскую тематику отразили следующие картины: «Деревенские песни», «Поехали», «Сельские мотивы», «На праздник», «Гуляй, Ванюша ». На всех полотнах
запечатлена изрыдавшаяся от резвости бытия пьяная толпа шалопутных баб, мужиков и ребятишек.
Новокрещенов пишет быстро и много. Пространство, люди и предметы в его картинах слеплены из пигментного теста, как та пластилиновая ворона. И воздух, и земля, и людишки, все - плоть, единая материя, сочатся физиологическим красочным соком, пивом, шелухой и еще неизвестно чем.
ПОСЛАНИЕ ТРЕТЬЕ.
Мамзели
В своих пристрастиях-символах Новокрещенов упрям, настойчив и вместе с тем прост. Если картина-сновиденье (вспомним, дедушку Фрейда), то какие - же символы навещают нашего мастера?
А ну, кто тут заглавная Муза?
Вот она пошла по головам мужиков, чьи тела завязли в болоте. Нескладная, чернявая бабенка топочет их черепушки. («Танец на головах»).
Она же, будто развесистая фуксия, застыла на фоне пив завода пронырливой цыганкой и в заманчиво шелестящих юбках своих вместила весь мир -головы, профили, карты и разную мелочь («Цыганка»).
Эта самая бабища вскочила верхом на мужика - китовраса (славянский кентавр) бьет его бедного, каблуками по бокам, подгоняет («На скачках»)
Она любит запрыгивать на небо, попирая законы гравитации. И сидит там, и помахивает ножищами в полосатых чулках и каблукастых ботах, и ловит на себе восхищенные взгляды малохольного мужичка («Баллада о Самаре»).
Что любопытно, почти во всех работах баба эта-великанша-Мамка, а «мужичек,с ноготок»-словно дитя малое.
«Рябая баба, ястреб с очами безбровыми, не нежными со дна души не восходила цветком, и не вовсе грезой, или зорькой, или медвяной муравкой, а тучей, бурей, тигрой, оборотнем вмиг вошла в его душу и звала…»
Однозначно, это- главная муза. Россия - баба, Самара-баба, деревня-баба, муза-баба. Она же Мамка! Везде крупная, ногастая, с большими тяжелыми ручищами, с заскорузлыми пальцами, несуразно и кое-как одетая в пестрое тряпье Баба-Мамка сгребает под мышку маненького мужичонку, качает, нежит его на коленях, или, положив в телеге проспаться, отправляется на тяжелую работу.
Она крупнее лошади, коровы, телеги и кучи ребятишек («Из России»). А мужичонка рядом-«мелкий бес», глядит с оторопью и слеза восторга прошибает его. Всегда готов игрой на гармони ублажить ее.
Иногда она преображается в мамзель. Это бывает в выходной день, когда с друзьями за бутылкой, за самоваром она поет песни; самозабвенно горланя:
«Вино – вата - ли я,
Вино – вата - ли я,
Что люблю аднаво,
Что мой голос дражал,
Кагда пела я песню яму».
Еще запомнилась одна картина «Спорщицы»
Они, словно две злобные парки кружатся в грубом танце на желтом солнечном зное полотна, выплясывая, выплетают судьбоносную паутину. Страшен тот шаманский танец
ЧЕТВЕРТОЕ ПОСЛАНИЕ.
«Музыка здесь звучит…»
«Прохожий парень, тиская гармошку, ее прижимал к своему животу, а от ног его мягко взлетала беззвучными взрывами пыль».
Виктор Новокрещенов очень любит музыку. Но слушает ее не на музыкальном центре с лазерного диска, и не на плеере. В кругу его друзей поселян поют и пляшут под гармошку, а горожане тренькают на гитаре.
Только «три музыканта» играют на экзотических инструментах-скрипке, саксофоне и контрабасе-дань памяти П. Пикассо
Самое последнее чудо музыкальной техники в затерянном мире-патефон («С патефоном»).
Музыка сопровождает влюбленных. Вечный сюжет-«Двое». Мужик и баба с гитарой греются в солнечных золотых лучиках, нежатся в объятиях попутного ветра, цветут садовой грядкой на подсиненном небе, весело смеются чему-то, поют.
Большой портрет Маруси-цыганки, сидящей на стуле с огромной гитарой, приветно светит красной юбкой. Радужная завеса цветовых пятнышек на шали отзывается аккордами томной тягучей песни.
ПОСЛАНИЕ ПЯТОЕ
Бестиарий.
В живописных джунглях картин Новокрещенова встречаются разные звери. Один жираф, петух, свиньи, рыбы. Но больше собак, коров. Самый главный геральдический зверь-лошадь, она, родимая. На ней покидают Россию («Из России») она же мчит в гости баб, мужиков, ребятишек.(«Поехали»)Она же везет на себе воз жизни.(«Гуляй, Ванюша»)
ПОСЛАНИЕ ШЕСТОЕ
Тотемы
Тотем—главный предмет, который у родовых групп служит объектом религиозного почитания. У Новокрещенова главным объектом поклонения является- старый самовар.
Как величайшую драгоценность его держит натруженными пальцами мужик, крепко-крепко прижимает к своему простецкому сердцу и несет его домой («С самоваром»).
Светлый праздник маленького мирка - чаепитие. Слава самарским водохлебам!
С достоинством, жеманно поджимая губы, или громко голося народные песни пьют бабы и мужички чашку за чашечкой крепкого чаю, да выпивают добрый десяток чашечек. Вкусно!
ПОСЛАНИЕ СЕДЬМОЕ
«Вы хотите жить счастливо»
Так называлась картина -переосмысленная пародия на известную работу М. Шагала «Свадьба» Если вспомнить, то там на первом плане-жених и невеста, между ними обозначен ребеночек, а наверху —крылатый ангелок благословляет счастливый брак.
В картине Новокрещенова изображенный ребенок - мутант, уже постаревший, с бородой. Жених с гармонью и его невеста уже не первой молодости,а полны веселья. Но нас пугает самое гротескно- отталкивающее существо-ангел в виде истощенного Зеленого Змия. В одной руке держит золотой ключик, в другой-пустую рюмку. И благословляет на счастливое житие. Живите, плодитесь и прославляйте пьяную Русь!
В девятнадцатом веке творил художник Соломаткин. Почти все сюжеты его полотен на тему «Пьяная Русь». В двадцатом это сделал Виктор Новокрещенов. Весело, ерничая, утверждая тему, как вечную данность в беспокойной и тусклой картине провинциальной жизни.
ЗАКЛЮЧНЕИЕ
Нельзя не отрицать амбивалентный характер большинства его произведений. Достаточно показателен диалог зрителей на выставке
-Правда, веселый, радостный художник ?
-Не. Знаю
-Ну, если честно, то страшновато. Правда?
-Может быть.
Уходя с выставки, невольно думалось: Неужели это название так точно соответствует нашей жизни «О тебе, обо мне, о нас»?
Все - таки, наверное, в чем-то соответствует. Как жаль!
