Плиева М.Г.,
кандидат искусствоведения,
член АИС.
Цхинвал-Владикавказ
РОСПИСЬ ЗРИТЕЛЬНОГО ЗАЛА Юго-Осетинского Государственного драматического театра
им. К.Л. Хетагурова.
В истории осетинской художественной культуры особое место занимает Юго-Осетинского Государственного драматического театра им. К.Л. Хетагурова. В течение века он находится в центре ведущих художественных поисков. Не менее уникальным было и здание театра, построенное в 1931 году из кирпича местного завода. Вскоре театр стал средоточием культурной жизни республики. У истоков становления театра стояли художник М.С. Туганов, Т. А. Гаглоев, композитор Б.А. Галаев, получившие образование в Москве, Петербурге. В 1939 году театру было присвоено имя К.Л. Хетагурова и только в 1957 году юго-осетинскими художниками Г.С. Котаевым. У.Х. Гасиевым и М. Кокоевым, впервые были расписаны потолки и плафоны фойе и зрительного зала по мотивам «Сказаний о нартах», ставшие классическими[1]. В 2005 году в здание театра произошел пожар, в котором погибли уникальные декорации и роспись, но несмотря на войны, было начато строительство нового здания.
Оформление театра каждый раз становилось важной вехой, воплощением основных тенденций определенного этапа развития монументально-декоративной живописи. Вехой стало и живописное оформление зрительного зала в 2016-2017 году, вновь отстроенного театра, северо-осетинскими художниками З.Х. Валиевым и А.К. Хетагуровым. Оба - выпускники Владикавказского художественного училища. З. Х. Валиев – Заслуженный художник РСО-А, выпускник мастерской И.А. Зариньша Латвийской АХ. А. К. Хетагуров – потомственный художник, Заслуженный художник РСО-А, выпускник мастерской А.А. Мыльникова ГАИЖСА им. И.Е. Репина. К началу работы над росписью театра, художники-монументалисты уже имели богатый опыт. Ими были расписаны: Свято - Георгиевский собор, Аланский Богоявленский женский монастырь, храмы: Святителя Николая Чудотворца и Святой Троицы, церкви Божьей Матери и Рождества Пресвятой Богородицы - в Северной Осетии. Тирский монастыряь и храм Пресвятой Троицы - в Южной Осетии, церквь Кирила и Мефодия в Словении (З.Х. Валиев) и другие.
Роспись зрительного зала, стала плодом коллективного творчества. На базе Министерства культуры РЮО была создана межведомственная комиссия во главе с министром М.А. Остаевой, в которую вошли помимо художников, сотрудники ЮОНИИ, госсоветник президента К.К. Кочиев, главный режиссер театра Т.Е. Дзудцов. Росписи решено было писать на холсте, а уже потом крепить. Кропотливой была и исследовательская работа, а также «разработка и создание эскизов, поиск «настоящего» холста»[2]. Огромное количество, сохранившиеся эскизов, красноречиво свидетельствуют о масштабе работы комиссии. Таким образом, росписи театрального зала, следует рассматривать не изолированно или в контексте того или иного мастера, а как плод общего замысла. На время работы художникам были любезно предоставлены мастерские Северо-Осетинского государственного академического театра им. В.В. Тхапсаева.
Следует отметить, что изучение и творческая интерпретация наследия, как отечественного, так и мирового - характерная черта творческой деятельности З.Х. Валиева и А.К. Хетагурова. Пройденная ими академическая школа и мастерство, позволили не утерять в процессе работы цельности эмоционального настроя образа.
Плафон и арка над сценой, расписаны сюжетами из «Нартовских сказаний», но сказания художникам служили лишь поводом, чтобы создать гимн духу человека, народа, этноса и воздать хвалу его святым и героям.
По замыслу авторов идеи, - свет, исходящий от люстры «должен олицетворять солнечный свет – Стыр Хуцау – Великого Бога, а круг – всесокрушающее огненное колесо Балсага»[3]. Однако известно, что круг является «аллегорическим изображением солнца, весьма часто, встречающимся на рисунках ассирийских древностей. Изображение солнца в виде круга переходит нередко в изображение колеса со спицами, которые, в сущности, учеными считаются изображением солнца с лучами»[4]. По четырем сторонам круга, летящие облака образуют загнутые под прямым углом концы креста - стилизованное изображение солярного знака Солнца – символа созидания у скифов. В «Нартовских сказаниях» - круг – это и колесо Балсага. Беспощадное в свое злобе оно «катится с огромной быстротой и поначалу отрезает ноги у товарищей и убивает их (М.П.), а следом, таким же способом убивает, и самого «солнечного» героя - Сослана»[5]. Таким образом, художники интерпретируют круг как два противоположных начала мироздания, как взаимопереходящие части единого целого, как жизнь и смерть.
Вокруг люстры, заключенные в орнаментальные рамы, объединенные общим небесным фоном, расположены восемь аллегорий божеств осетинского пантеона. Верховное божество - Уастырджи (Святой Георгий) - покровитель мужчин, путников, воинов. Афсати – покровитель благородных зверей, на фоне гор, водопадов, суровых скал с их богатой природой и сияющими коронами снежных вершин – бдительно взирает с небес. Одноглазый Фалвара – покровитель мелкого рогатого скота, большой друг нартов. Уацилла – повелитель громов, покровитель урожая, с чашей в руке и ударом посоха, высекающий молнии. Курдалагон – владыка кузнечного дела, единственный из небожителей, кто работал не покладая рук. Галагон – владыка ветров, посылающий благоприятный ветер во время посева. Сафа - покровитель домашнего очага - «священнейшего места у осетин». Светящейся надочажной цепью, он благословляет дом на далекой земле. А люди самую торжественную клятву – «Клянусь очагом» дают, держась за нависающую над очагом железную цепь»[6]. Донбеттыр – седовласый владыка морей и водной стихии, восседает на троне из морской раковины. Его несокрушимая сила и властность нераздельна с его царственным величием[7].
Композиции ясно читаются, подробно и достоверно разработаны сюжетные коллизии, фигуры и окружение, детали одежды, украшения, ясно указывает на то, что художники сильны в знании осетинской истории, этнографии и мифологии.
По предложению членов комиссии, устоявшийся образ верховного божества был изменен и, привычно седобородый старец Уастырджи, теперь предстает в образе молодого воина на белом коне, но без оружия. Алая накидка, накинутая поверх панциря, развевается на ветру. Все в его облике ясно свидетельствует о том, что всадник – победитель. Одновременно Уастырджи изображен и как философ-мыслитель, великодушный к поверженным. И слово «арткахыг» художники трактуют тоже несколько иначе. Конь под Уастырджи в дорогой сбруе не трехногий, как принято, а буквально - «огненное копыто» - высекающий огонь из-под копыт.
Образы, созданные Валиевым и Хетагуровым, величавы и полны энергии. Беспокойно развевающиеся складки одежды, в которые облечены мощные фигуры небожителей, перекликаются с динамическим ритмом, развевающихся седых бород, горных пейзажей, бегущих по небу облаков, приближая сцены к жанровым композициям. Скоординированность фигур и пейзажа в единое пространственное целое, единая ритмическая организация, дают стройность и цельность росписи. Цвет служит, прежде всего, средством для передачи объемов, пластики тел.
Роспись визуально расширила пространство зрительного зала. Пластическое решение таково, что подчеркивает и выявляет двухмерность потолка, ритмически организуя и оформляя его плоскость. Вместе с тем легкие полутона, в которых написано небо с облаками, создали пластическую глубину пространства. Тонкие тональные градации живописных слоев дают ощущение большой воздушности и глубины небесного свода, и, казалось бы, сдержанный золотисто-серо-голубой колорит воспринимается как переливающаяся воздушная среда, создавая ощущение праздничной приподнятости оформления, свежести первоувиденности мира.
В «Стране нартов» - росписи арки над сценой - художники объединили черты эпического и художественного повествования. Композиция «строится по нескольким зрительным центрам: в центральной части «плотно сомкнутая цепь танцующих «Симд» нартов, охватывая гигантским кольцом Мировую Гору (М.П.), теряется вдали»[8]. Симд, «помноженный на нечеловеческую мощь и темперамент нартовских титанов, сотрясал землю и горы, и являл из ряда вон выходящее зрелище. Даже боги с небес взирали на богатырский пляс с изумлением, к которому примешивалась доля страха»[9]. Слева, у края рамы– старейшины трех нартовских родов сосредоточенно слушают сказателя, аккомпанирующего себе на «хъисын фæндыре» (струнный музыкальный инструмент –М.П.). Одеты почтеннейшие нарты в традиционные кожаные куртки, штаны украшены вышивкой, на ногах мягкие кожаные сапоги, перетянутые ремнями. Справа, слепому сказителю внемлют и виднейшие герои эпоса - молниеподобный Батраз слушает, опираясь на длинный меч, солнцерожденный Сослан, держит щит с изображением солярного знака и третий - их счастливый соперник, певец-чародей Ацамаз, широким жестом указывает на горы и танцующих. Наряду с яркими образами героев, художники мастерски воссоздали и доспехи нартов - традиционные панцири из нашитых на кожаную основу бронзовых чешуек и головные уборы. Золотое ожерелье, золотые фигурные накладки на одежде, орнаментированные золотые браслеты на запястьях украшают доспехи молодых воинов.
Вершина композиции – «величайшее сокровище Нартов - четырехугольная чаша Уацамонга. К тому из героев, кто совершил славнейшие подвиги и правдиво рассказал о них на нартовском пиршестве, чаша сама поднималась к губам»[10]. В интерпретации художников, чаша наполнена чудодейственным хмельным напитком, как подтверждение правдивости слов рассказчика и из нее солнечными лучами исходит аланский триколор, как вестник победы в войнах и посредник между небожителями и нартами.
Последовательно проходят перед зрителем отдельные сцены, в которых много тонко подмеченных «живых» деталей и глубокий смысл. Но важно, что каждая сцена пластически и пространственно не замыкается в себе. Строго и четко продуман ритм расположения фигур. Ритмически выделяются, акцентируются отдельные сюжетно наиболее важные части росписи: разворот плеч, положение рук, ног дают начало движению, которое помогает связать между собой отдельные группы. Ритмически обыграно и чередование больших и маленьких фигур. Изображение имеет несколько пространственных планов, соединяя сцены различных масштабов, тем самым, раскрывая полифоническое звучание темы. Обобщенность форм, акцент на ритмическом построении, усиливает эпичность образов и придает вневременной характер изображению. На изобразительной поверхности возникают более плотно, материально написанные части; в глубине же ритмического узла изображение «тает», сливаясь с плоскостью. Колорит придает монументально-декоративное звучание росписи. Движение пластических масс, ритмически повторяясь, направляет зрителя, и он оказывается охваченным, вовлеченным в это плавное движение пластических форм. Интересно, что реальные детали архитектуры, легко компонуются с условными формами росписи. Художники успешно решили сложнейшую проблему включения живописного пространства в пространство реальное.
Через всю композицию лейтмотивом проходит дуализм мировоззрения нартов. Оно в подсказках - деталях: двенадцатиструнный фандыр у ног почтенных нартов, как символ гармонии между внутренним и внешним, мировоззрением и образом жизни, и напротив - щит и меч, как символ воинской доблести, скифские золотые украшения в виде оленя и барса, олицетворяют грацию и силу, круг солнца и колесо Балсага – жизнь и смерть.
И по сторонам портала, вечная тема двоичности мироздания, как заключительный аккорд, звучит в ярких образах Сырдона и Ацамаза. Справа - Сырдон - злой гений Нартов был «хитер, часто обманывал нартов. Умен и ловок был Сырдон»[11]. В нем нет ничего от «героического духа Сослана или мощи Батраза. Его главное оружие – это язык, острый, ядовитый и беспощадный, вносящий повсюду раздор и вражду»[12]. Однако Сырдон Валиева и Хетагурова, отнюдь не торжествующий дух зла. С двенадцатиструнным фандыром, сделанном из костей и жил, погибших сыновей, бредет он, одинокий и потерянный, в свой тайный дом. Горе Сырдона потрясло нартов и это, пожалуй, единственный случай, когда они ему сочувствуют.
Слева – «лучезарный» Ацамаз - обладатель вечной золотой свирели «пронизан солнцем, радостью»[13]. Одет он в кожаную куртку, кожаные штаны с вышивкой, заправленные в кожаные полусапожки, голову закрывает башлык. На поясе – колчан со стрелами - он - доблестный воин. Перед зрителем открывается ключевая сцена из сказаний об Ацамазе, когда под «чистые звуки его золотой свирели, красавица Агунда, которую даже солнце ни разу не видело, выглянула из башни. Дошла до сердца ее песня Ацамаза, и захотела она взглянуть на него. Еще слаще заиграл Ацамаз и в мире все пробудилось. Пламенем любви охвачен Ацамаз, и красавица Агунда тоже затрепетала от любви»[14]. Ацамаз всегда в сопровождении птиц, зверей. От игры его природа расцветает. Он – вестник весны, пробуждения, нового цикла.
Начали мы наш рассказ с солнечного света, исходящего от Стыр Хуцау, и всепобеждающим счастьем от игры солнечного Ацамаза - закончили. Круг света, тепла и счастья замкнулся, но прежде, приоткрыл широкую картину жизни, обласканного богами края, той далекой сказочной страны, где бок о бок живут небожители и гордые нарты с их нехитрым бытом, балцами и пирами, с их удивительными, и неповторимыми «Нартовскими сказаниями».
Роспись монументалистов З.Х. Валиева и А.К. Хетагурова плодотворная работа межведомственной комиссии Минкульта РЮО, дают возможность наглядно проследить, насколько современное творчество прочно связано с развитием научного и художественного опыта прошлого. Насколько создание богатого по содержанию оформления возможно лишь тогда, когда роспись не просто удачный эмоциональный фон или мастерское изображение исторической эпохи, а неотъемлемая часть образного познания мира, этноса и человека.
Творческий же рост З.Х. Валиева и А.К. Хетагурова, несомненно, заметен в развитии их профессионального умения, рождении широких замыслов, овладении спецификой жанров живописи. Взволнованный отклик на проблемы времени, обращение к широкой аудитории открывают для их творчества большие перспективы.
Июль-август 2018
Иллюстрации:
- Здание Юго-Осетинского гасударственного драматического театра им. К.Л. Хетагурова.
- Интерьер театра. РЮО. Цхинвал.
- З.Х. Валиев, А.К. Хетагуров. Роспись плафона. Театр РЮО. Цхинвал, 2016-2017
- З.Х. Валиев, А.К. Хетагуров. Роспись арки над сценой. Театр РЮО. Цхинвал, 2016-2017.
- З.Х. Валиев, А.К. Хетагуров. Роспись над сценой, левая сторона. Ацамаз.
- З.Х. Валиев, А.К. Хетагуров. Роспись арки над сценой, правая сторона. Сырдон.
[1] Котаева Г.С. Наследие. Каталог выставки к 90-летию со дня рождения. Цхинвал, 2017. С. 5
[2] Из беседы автора с художниками З.Х. Валиевым и А.К. Хетагуровым. 26.07.2018
[3] Из беседы с художниками 26.07.2018
[4] Туганов М.С. Осетинский стиль / Литературное наследие. Ордж.: Ир, 1977. С 49
[5] Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М.: Наука, 1976. С.104-105
[6] Указ соч. С.37
[7] Осетинские нартовские сказания. Переиздание 1948 г. М.- Вл-з, 2017. С. 493-499
[8] Дзантиев А.А. А.В. Джанаев. Л: Худ. РСФСР, 1969. С. 37
[9] Абаев В.И. Нартский эпос. «Известия СОНИИ». Т. 10. Вып. 1. Дзауджикау, 1945. С. 12 / Дзантиев А.А. А.В. Джанаев. Л: Худ. РСФСР, 1969. С. 37
[10] Абаев В.И. Историко-этимологич. словарь осетинского языка. Т. IV. Л.: Наука, 1989. С. 29
[11] Рождение Сырдона / Нартовские сказания. Переиздание 1948 г. М.-Вл-з, 2017. С.190
[12] Абаев В.И. Избранные труды: религия, фольклор, литература. Вл-з: Ир, 1990. С.193
[13] Указ. соч. С.199
[14]Ацамаз и Агунда /Нартовские сказания. Указ. соч. С.352-354