Одну из комнат дома, в котором живет семья народного мастера России   Александра Залимхановича Пазова, занимает поставленная в несколько ярусов великолепная металлическая посуда, изготовленная его руками. Мастерская кузнеца - крошечное помещение с наковальней, набором незатейливых инструментов: молотков, самодельных чеканов и мешка с песком, с помощью которого он придает посуде нужную форму. Возраст автора чудесных произведений искусства приближается к шести¬десяти годам. Достигнуто совершенство, которое, однако, так и не принес¬ло долженствующее ему сопутствовать материальное благополучие. Лишь беззаветная вера в металл, любовь к ремеслу помогают кузнецу творить чудеса даже в таких условиях. Но проблемы Пазова этим не исчерпываются. Сегодняшняя культурная ситуация такова, что люди с охотой приобретают к примеру хрустальные вазы, растиражированные в тысячах экземпляров, ковры массового производства, а его уникальные вещи остаются не очень востребованными. Но упрекнуть потребителей не в чем. Вряд ли кому-то сегодня придет в голову использовать их в быту по  прямому назначению. Выкованная холодным способом, крупная по габаритам традиционная адыгская утварь мало подходит к современному интерьеру. Величина этих предметов, материал вступают в конфликт с окружающей обстановкой, если для них не создать строго соответствующее микропространство. Конечно, эти предметы можно и нужно коллекционировать, но таких собирателей бы¬вают единицы.
А.Пазов сокрушается по поводу того, что у него практически исчерпаны запасы листовой меди, латуни, мельхиора, а достать их не так просто. А не работать он не может, поскольку ремесло кузнеца стало его призванием, настоящей страстью. Растет количество изделий. Перед Пазовым встает проблема найти для их хранения достойное место. К со¬жалению, местные музеи ограничены в своих возможностях закупать эти предметы. При нынешней экономической ситуации вряд ли художнику будет сопутствовать коммерческий успех и в других регионах России. Новояв¬ленные богатеи обычно предпочитают что-то ширпотребное, но зато за¬граничное. А тем, кто способен оценить их по достоинству, они не по кар¬ману. Лишь время от времени их приобретает руководство республики в качестве   дара для именитых гостей.
Конечно, легче продать, к примеру, кинжал или рог в серебряной опра¬ве, на них сегодня много охотников. А искусство Пазова оказалось сейчас не в моде. Так случается, и это вполне нормально. Но, памятуя о необхо¬димости сохранить этот вид народного творчества и в будущем, не мешало бы оказать мастеру материальную поддержку, будь то из бюджета или частного источника. Ведь за трудоемкостью процесса работы на побочные заработки времени ему не достает. Тем более, что он занимается подготовкой смены - как доцент кафедры декоративно-прикладного искусства Кабардино-Балкарского госуниверситета.
О том, что в искусстве Александр Пазов - человек не случайный, свидетельствуют не только результаты его творчества. Если человек от¬казывается от научное карьеры (а такая возможность у него была) и, не имея специального образования, пускается по тяжкому, усеянному тер¬ниями пути художника, и посвящает себя кузнечному делу более тридцати лет, то это свидетельствует не об авантюрности его характера, а о бес¬конечной преданности ремеслу.
Свою трудовую биографию Александр Пазов начинал с должности на¬учного сотрудника Кабардино-Балкарского университета. Десять лет он проработал на Эльбрусской научно-учебной базе КБГУ на пике Чегет, учился в аспирантуре одного из престижных   московских институтов – ИЗМИРАНа. В 70-е годы страну охватила своеобразная художническая лихорадка: на¬чалось повальное увлечение чеканкой. Живя высоко в горах (3100  метров над уровнем моря), однажды от нечего делать Пазов взял в руки чекан и кусок латуни и, глядя на нехитрые поделки своего товарища, стал выби¬вать узор. Сначала это были небольшие чеканные панно, декоративные блюда, эскизы к которым нередко разрабатывались самим Пазовым. Первой объемной вещью, вышедшей из его рук, была пепельница. Постепенно он настолько втянулся в это дело, что уже не мыслил себя без него. И сейчас он чувствует себя беспредельно счастливым лишь тогда, когда окунается в стихию работы.
В 1981 году Пазов навсегда оставил занятие физикой и посвятил себя искусству. Наряду с чеканными панно и блюдами он начал выковывать тради¬ционную для горцев домашнюю утварь - кувшины, гегены, кумганы, ритуальные чаши. При изготовлении металлической посуды можно пользоваться как холодной, так и горячей ковкой. Пазов отдал предпочтение   бытовавшей в старину у адыгов холодной, требующей умения то вытягивать металлические листы в разных направлениях, то расковывать, расколачивать пластины и придавать им нужную форму. Используя один и тот же материал, он достигал всевозможных эффектов за счет разнообразия пропорций, пространственных построений, ритмов, фактурных сочетаний. Работе предшествовало серьезное изучение   предметов старины. Он ходил по музеям, посещал владельцев уникальных образцов кованых изделий, стараясь постичь технологию их изготовления. Александр Залимханович при знается, что долгое время не мог постичь тайны шва, соединяющего металлические части. Книги по технологии, в которых он искал ответ на интересующий его вопрос, говорили об этом не очень внятно. Однажды, случайно увидев кровельщиков за работой, он поинте¬ресовался, как они сшивают металлические листы. Минутная практика позволила ему   узнать секрет, до которого он тщетно пытался докопаться в книгах.
Изучая форму, художественные, утилитарные особенности адыгской посуды, Пазов сделал для себя открытие, что гегены - кувшины для воды - повторяют объемы человеческого тела и очень точно приспособлены к способу их ношения. В реальной жизни горянки носили их не на плече, как это изображается на экзотических картинках, а через плечо, что намного удобнее. Сделал он еще одно открытие - форма горлышка и венчика кувшина зависит от того, где на¬бирают воду: черпают ли   в реке, либо ручье или его наполняют струи родника.
В большинстве своих изделий   мастер ставит главный акцент на форме, которая носит самодовлеющий характер. Декор предельно скуп. В совершенстве владея секретами холодной ковки, особенностями металла, его свойствами, кузнец умеет даже примитивными инструментами придать им идеально пра¬вильную форму. То сильными ударами молотка по чекану, то легким поколачиванием, то пройдясь по поверхности предмета резцом, он создает чудес¬ные орнаменты. Учитывая способность металла окисляться, полироваться, под¬вергаться деформации, он придает фактуре предмета либо мягкий блеск, либо матовый оттенок, либо налет патины. Одно из его блюд круглой формы с невысокими бортами выковано из листа латуни и дополнено национальным орна¬ментом. Украшает его центрическая композиция из сложных переплетений растительных узоров. Края блюда декорированы полосой того же орнамента. Великолепием отличаются и водоносные кувшины, тулово которых часто укра¬шено лишь скромной горизонтальной полосой шва. То они отполированы до блеска, то покрыты патиной, то с рыхлой, естественной поверхностью лис¬тового металла. Величественность, монументальность присущи крупногаба¬ритным вещам. Выпуклые поверхности нередко расчеканены орнаментами рас¬тительного характера.
Мастер всегда учитывает утилитарное назначение изделий, хотя се¬годня это их качество, пожалуй, совершенно бесполезно. Надо думать, что горская традиционная посуда навсегда ушла из нашего быта и будет служить лишь напоминанием о некогда развитых у них видах  искусства.
Какое бы изделие мастера Пазова мы ни взяли, оно свидетельствует о его тонком вкусе, о влюбленности в свое ремесло. Это те предметы, которые придают уникальность культуре Кабардино-Балкарии. Быть в республике кузнечному искусству или не быть, зависит не только от художника.