Дорогие коллеги!
Сожалею о невозможности присутствовать на конференции памяти Александра Ильича Морозова, талантливого искусствоведа, организатора художественной жизни. Впервые судьба свела с ним в начале 1970-х годов в кабинете Марии Михайловны Лабузовой, инструктора ЦК ВЛКСМ. Я никогда не был ни комсомольским, ни партийным деятелем, но Мария Михайловна была моей дипломницей-заочницей и помогала мне в организации студенческой искусствоведческой практики в Москве. Где-то Мария Михайловна сейчас? Она много содействовала молодым художникам и искусствоведам и сегодня могла бы быть привлечена к деятельности АИС. Александр Ильич тогда преподавал и, кажется, заведовал кафедрой в ГИТИСе. Позже я встретился с ним на творческой даче на Сенеже: в 1978 году Александр Морозов, в то время ставший идеологом левого крыла Союза художников, руководил группой искусствоведов.
Среди собравшихся те, кто составил гордость отечественного искусствознания: Валерий Николаевич Прокофьев – мозг семинара, Марк Григорьевич Эткинд, Галина Васильевна Плетнева – душа и совесть группы, Андрей Борисович Стерлигов, Валентин Алексеевич Лебедев, Галина Иосифовна Бальчунене из Литвы, Мурсал Наджафович Наджафов из Азербайджана, Александра Михайловна Амшинская, Михаил Павлович Лазарев, Ольга Петрочук, Вили Мейланд, Рута Чаупова из Латвии, искусствоведы из Армении, Средней Азии… «Иных уж нет…». Многих уж нет. А тем, кто есть, желаю здоровья и счастья! Обо всех теплые воспоминания.
Александр Ильич, тактично, ненавязчиво руководил семинаром. В гости приезжали Григорий Юрьевич Стернин, Мария Александровна Реформатская, Глеб Геннадиевич Поспелов. Да, в конце семинарского срока примчался для споров с Прокофьевым о сущности искусства ХХ века Леонид Бажанов. Не помню тогда или раньше он сбрил столовым ножом свою бороду и выкупался в холодном, дело было осенью, Сенежском озере. Вот это, действительно, перформанс!
Подобные семинары оказались экологической нишей для творческой интеллигенции. Говорить можно было практически все, что угодно. «Принципы объективной оценки произведения искусства» - такова объединяющая тема двухмесячного семинара. В конце его работы нашу профессиональность и идеологическую выдержанность проверяли Владимир Павлович Толстой и Анатолий Михайлович Кантор. Всё в основном одобрили. Только в отчетном докладе Морозова Анатолий Михайлович обнаружил элементы эмпириокритицизма.
Параллельно с нами на Сенеже работала группа живописцев. Их проверяла более ортодоксальная комиссия. И самых интересных туркмен во главе с Токаром Тугуровым подвергла критике за формализм, хотя прямо это слово употреблять было уже как-то неловко. Все искусствоведы грудью встали на защиту художников.
В последующие годы подобные семинары проходили в Дзинтари и в Паланге. Руководил ими мудрый и толерантный Владимир Павлович Толстой. А Саша Морозов, уже возглавлявший кафедру русского искусства в МГУ, приезжал на короткие сроки поработать. Работал он над своими рукописями упорно и целенаправленно, хотя никогда не отказывался от дискуссий и застольных веселий. Мало кому удавалось это так органично сочетать. Внимательно следя за развитием искусства, вдумчиво анализируя его, Александр Ильич развивался сам, свидетельство чему его последние книги, необходимые каждому, кто стремится понять художественные процессы рубежа ХХ-XXI веков.
У нас в Свердловске-Екатеринбурге Александр Ильич побывал дважды. В октябре 1990 года в нашем городе состоялся объединенный пленум комиссий по критике Союза художников СССР и Союза художников РСФСР, руководимый Морозовым. Уже чувствовалось, что Советский Союз разваливается, и пленум постановил создать Ассоциацию искусствоведов, призванную сохранить десятилетиями складывавшиеся контакты искусствоведов, помочь им найти себя в новой политической и экономической ситуации. АИС во многом детище Александра Морозова. Его выступления, призывающие критика и историка искусства ни при каких обстоятельствах не забывать о своем профессиональном долге, запомнились и преподавателям, и студентам Уральского университета.
Во второй раз Александр Ильич приезжал к нам уже в начале нынешнего столетия, в 2002 году, когда мы отмечали 40-летие нашей кафедры и искусствоведческого образования в российской провинции. Хочется отметить особое внимание Морозова к художественной жизни российской глубинки, его желание и умение поддержать и искусствоведов, и художников многих городов Урала и Сибири.
Просматривая программу Морозовских чтений, вижу незнакомые мне имена. Это радует, и невольно просятся пушкинские слова: «Здравствуй, племя, младое, незнакомое!»
Екатеринбург
23 ноября 2011