Андре Дерен, Альбер Марке, Морис Утрилло, Анри Руссо, Морис де Вламинк,  Одилон Редон, Мигель Тускеллас, Сюзанна Рэй де Жэгер, Роберт Фальк, Александр Осмеркин, Борис Григорьев, Константин Истомин, Антонина Софронова, Михаил Соколов, Ростислав Барто, Михаил Иванов, Екатерина Григорьева, Наталья Нестерова, Ирина Затуловская, Ольга Плужникова Орлова, Сергей Жаворонков, Виктория Никонова, Александр Н. Шевченко, Константин Сутягин и другие художники – в выставочном проекте

Открытие выставки состоится
13 мая 2011 года с 18 до 20 часов по адресу: ул. Немчинова, 12.
В «Ночь музеев» 14 мая с.г. выставка открыта до 24 часов, в последующие дни – по обычному расписанию.


Ты что, мой друг, свистишь?
Мешает жить Париж?
Ты посмотри, вокруг тебя тайга.
Подбрось-ка дров в огонь,
Послушай, дорогой,
Он – там, а ты – у черта на рогах.
Юрий Кукин. 1964
Вы всегда говорили мне о Париже, хотя никогда его не видели, с такой искренней любовью, что мне захотелось показать вам его, точнее – помочь вам вновь обрести Париж, ведь мысленно вы жили в нем долго и, пожалуй, знаете его лучше, чем я.
Андре Моруа. Париж. Письмо иностранке   


Художники, музыканты и литераторы всегда стремились в столицу Франции; из России – кажется, в особенности. «Маяк, зажегшийся в ночи Афин и Рима», как писал о Париже в 1871 году поэт Леконт де Лиль, город на берегах Сены, ведущий свою историю от третьего столетия до новой эры, наполненный музеями и достопримечательностями, за долгие века своего существования вдохновил на создание многих произведений. «До войны Париж в искусстве был той же Антантой. Париж приказывал, Париж выдвигал, Париж прекращал. Так и называлось: парижская мода. Критики (как всегда, недоучившиеся художники) были просто ушиблены Парижем. Что бы вы ни делали нового, резолюция одна: в Париже это давно и лучше», - писал Владимир Маяковский уже в 1922-м.

О влиянии французского искусства на мастеров российской живописи ХХ века сказано немало. Одно же из парадоксальных обстоятельств истории отечественного искусства, связанное со специфической новейшей историей страны – это регулярная невозможность прямого творческого взаимодействия между российскими и французскими художниками. Было время, когда только музеи (и то, не непрерывно) давали возможность очно знакомиться с картинами, некогда приобретенными частными собирателями Сергеем Щукиным и Иваном Морозовым. Тем не менее, при упоминании целого ряда российских имен сегодня возникает устойчивая ассоциация именно с французским искусством. Да и многие художники никогда не отрицали «тлетворного влияния Запада». Антонину Софронову, например, уже при жизни именовали русским Марке. Это ей критик Эрих Голлербах в 1939-м посвятил стихотворение, где, в частности, говорилось: «А вы, Софронова, – Марке/ Приемлющая, как собрата –/ Я был у Вас на чердаке/ В одной из улочек Арбата».  

Действительно, после разгромной критики, обвинившей художницу и ее единомышленников из группы «Тринадцать» в формализме и низкопоклонстве перед Западом, ее живопись можно было увидеть разве что в мастерской, но никак не в музеях. Сохранилось поэтическое посвящение самой художницы, адресованное Альберу Марке и отчасти передающее впечатление от его живописи: «…Сырая мгла колышет дымы,/ Бегут трамвайные вагоны,/ Мостами стелятся туманы,/ В туманах бродят пятна-люди…» В 1945-м это стихотворение было послано письмом другому «русскому французу» – обретавшемуся после лагерей в Рыбинске, так никогда и не добравшемуся до Парижа Михаилу Соколову. Интерес кураторов нынешней выставки – в российской ее части – вызвали не только художники, имевшие благополучную возможность вдохнуть парижский воздух в действительности, но и, так сказать, французы-заочники, проникавшиеся Парижем сугубо дистанционно.

Справедливости ради стоит отметить, что стремление приобщиться к парижской художественной школе было свойственно и художникам сопредельных с Францией стран. Так, уроженец Барселоны Мигель Тускеллас в юности учился в Школе изящных искусств, где преподавал живописец Хосе Руис Бласко, отец будущей мировой знаменитости Пабло Пикассо. В 1906-м молодой художник перебрался во Францию, а в 1933-м получил французское гражданство, превратившись из Мигеля в Мишеля. А бельгийская художница со странным именем Зум (домашнее прозвище со временем превратилось в ее официальное имя), получив в замужестве самую, что ни на есть, французскую фамилию Вальтер, больше половины жизни проработала в Париже, рядом с мастерской Матисса.

В процитированном уже произведении  «Париж. (Записки Людогуся)» Маяковский, касаясь темы взаимодействия российских и парижских художников, по-своему рассказывает о знаменитой выставке, устроенной участниками общества «Бубновый валет». «В Москве до войны была выставка французов и русских. Критик Койранский назвал русских жалкими подражателями и выхвалял какой-то натюрморт Пикассо. На другой день выяснилось, что служитель перепутал номера, и выхваляемая картина оказалась кисти В. Савинкова, ученика жалких «подражателей», а сам Пикассо попал в «жалкие». Было до того конфузно, что газеты даже писать об этом отказывались». История хрестоматийная, однако, случившаяся уже около столетия назад – с тех пор сменилось несколько поколений художников, зрителей и арт-критиков. Что и вдохновило авторов нынешней «ночь-музейной» экспозиции: на выставке в «Ковчеге» произведения французских и российских авторов – в том числе, современных, в действительности добравшихся до Франции – экспонируются без этикеток. У зрителей в руках – только перечень художников, объединенных схожими идеалами в работе кистями и красками. Смотри, угадывай. «И перестань, не надо про Париж».



Галерея «Ковчег»
Ул. Немчинова, 12.
Проезд: м. «Тимирязевская».
Тел.: (499) 977-00-44, (499) 977-00-88.
E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в браузере должен быть включен Javascript.
Выставка открыта с 11.00 до 18.00 ежедневно, кроме понедельника и вторника.