XXI в. собирает камни: русский ренессанс XV в., русский авангард 1920-х гг. и русский художник Александр Смородинов
Рассуждая о творческих достижениях талантливого художника, мы всегда стараемся представить их в ряду известных и признанных произведений. Для современного мастера в отличие от предыдущих поколений этот ряд не всегда состоит из полотен одной эпохи, одного стиля. В этом отношении нам интересен художник Александр Смородинов, оставивший большое художественное наследие, в котором мирно сосуществовали и традиции «русского ренессанса XV в.» (термин ввел академик Д.С.Лихачев), и русского авангарда, и философские поиски нашего современника, участника событий 1990-х годов.
Стиль Смородинова необычен и запоминается с первого взгляда даже человеком, слабо знакомым с живописью. Его картины буквально дышат внутренней свободой и жизненной легкостью. Начав с реалистического пейзажа, затем перейдя к экспериментам в манере кубистов, Смородинов нашел свой стиль, близкий "информель" – абстракционистской манере, в которой чистая живописная экспрессия соседствует с драматически-знаковым элементом (четко разработанными мастером в специальных альбомах «абстракциями» различных предметов и понятий).
Методом изучения и познания мира для Смородинова стал сравнительный анализ русского искусства, начиная со средневековых фресок вплоть до русского авангарда. Все работы Смородинова, несмотря на аллюзии к современности, несут следы ретроспекции, связанные с культом «своей старины» и обращением к памятникам древнерусского искусства. Несмотря на использование языка условностей и символов, визуально близких авангарду, в картинах Смородинова просматривается за каждой композицией древнерусская составляющая искусства. В этом его стиль более близок неоренессансу, нежели авангарду. Эта внутренняя классика отдаляет творчество Смородинова от стремления авангарда перешагнуть время, захватить следующую историческую эпоху, отойти от всех достижений предыдущих поколений. В работах Александра чувствуется стремление приблизить вневеременную последнюю для человечества эпоху – вечность. Отсюда в этой картинной пластике, статуарности фигур видится молчание и тихое умиление всем окружающим миром даже в композициях на батальный сюжет («Марс»).
Произведения полны сложных знаковых комплексов, объединяющих как художественные, так и религиозные символы, воспринятые через призму иконографических и стенописных произведений Древней Руси, а также через европейское искусство и историю XX в. Действие композиций часто происходит на фоне расположенных на высоких холмах древних городов-лабиринтов плотной застройки и храмов. Эти архитектурные кулисы напоминают знакомые силуэты северорусской архитектуры. В небе над храмами парят ангелы, посланники Бога. Часть из этих небесных существ спускается на развалины православных городов, символизируя начало их восстановления. В сопровождении ангелов-хранителей обходят просторы российских окраин путники-праведники, воодушевленные ими художники и зодчие творят прекрасное. Не случайно, одной из самых любимых работ Александра Смородинова был его «Старичок-отшельник». На картине небольшого формата на фоне бескрайнего бледно-голубого неба с легкими белыми облачками, высоту которого подчеркивает низкий горизонт, изображен мирно шествующий седовласый сгорбленный старик с белой бородой, опирающийся на посох. За его спиной торба с заплаткой, стянутая бечевкой, на ногах стоптанные лапти. Небесная синева отражается во всех деталях композиции, усиливая звучание чистых светлых красок. Вероятно, Александру был близок этот мудрый отшельник и искатель, занятый бесконечным поиском истины, вынужденный пребывать в уединении и тишине.
В этот спокойный и умиротворенный космос вторгаются хаотичные толпы «нерадивых» персонажей - брошенных поверженной системой болящих людей. От их деяний становится «на дыбы» земля. Страшных персонажей сопровождают бесы - воплощения человеческих грехов, которые приобретают очертания механических роботоподобных чудовищ («Гады (темные силы)») или окаменевших исполинов («Глава Иоанна»). Провокативные образы и тщательно скрытые масками лица прямым ходом отсылают к истокам русской карнавальной культуры, к архитипично знакомому нам ряженью, символизирующему хаос накануне зарождающегося перед праздником Богоявления миропорядка. Изображение персонажей откровенно бесовского характера, безголовых арлекинов, облаченных в маски, символизирует всевозможные бесчинства, освобождая негативную энергию, подавляемую социальными запретами. Но как хранители культуры появляются владельцы божественной благодати - ангелы и монахи («Монах и Арлекин»). В этом смысле Россия в творчестве Смородинова предстает нам настоящим «святочным городом», где на смену «иного» времени «без креста», «вневременья» приходит «вечность», упорядочение. Для этого и привлечены символы (колористические и знаковые), характерные для русского ренессанса XV в.
Во всем многообразии отвлеченных образов темы, затрагиваемые Смородиновым ультрасовременны. Это и душевная тоска человека переходного периода от «перестройки-перестрелки» к настоящему (не случайна надпись на одном из листов «На рубеже»), человека, воспитанного на антирелигиозных ценностях советского пространства, свидетеля краха бездуховной системы и постепенного возрождения вечных ценностей христианства, приспособления к ним одних, искренняя вера других и погибель третьих. Нескрываемая боль мастера, современника событий ясно прослеживается в часто включаемой аллюзии к евангельскому чуду о рыбах и хлебах, накормивших тысячи человек. Еле теплящуюся душу растерзанной России символизирует в ряде графических работ пламя свечи с надписью «Существо» со светоносными ликами вокруг. Среди страшных темных личин и масок (с надписями «лукавый», «гнус», «плесень», «хищники») в ряде работ проступает надпись-призыв - «Человеческое существо сохранить».
Колористическое построение, избранное Смородиновым, восходит, как кажется на первый взгляд, к началу XX в., в частности, к творчеству художников "Бубнового валета" (П. П. Кончаловский, А. В. Куприн, А. В. Лентулов, И. И. Машков, В. В. Рождественский, Р. Р. Фальк и др.), для которых характерны живописно-пластического искания в духе творчества П. Сезанна. Угадываются аллюзии к композициям Лентулова и Куприна. Но Смородинов выходит за пределы этого направления своей расположенностью к символизму знака и цвета, в конце пути приближаясь к традициям древнерусского искусства. Отсюда происходит его умение писать наполненными светом яркими красками, достигать тонкого баланса хроматических и ахроматических цветов, добиваться колористического многообразия путем варьирования и повторения одной и той же цветовой «темы» и обобщенной «живописной» манеры рисования. В этих приемах видится связь именно со средневековой монументальной живописью, в частности, с фресками и иконами из Ферапонтова монастыря. Именно оттуда Смородинов воспринял прозрачные оттенки уже потревоженных временем серых цветов палитры Дионисия, стремящихся к голубым, сложный розово-коралловый в сочетании с темно-оливковым в личном письме, обилие оттенков охр, собранных по берегам Бородавского озера. Ему был нужен этот колористический прием как художнику-мыслителю, старающемуся придать своим работам ощущение видения, тонкого сна, особого исторически важного времени, скрытого за завесой прожитых лет.
Смородинову современным было художественное течение, благодаря И. Гробману получившее название «второй русский авангард» (1960-е, 70-е и 80-е годы). Художники-абстракционисты в Новейшее время наиболее ярко смогли отразить нарастающий пульс Вселенной. Они обновили художественные формы, отдалившись от фотодокументализма, придя к условности стиля, отличавшегося беспредметностью, схематизацией и отвлечённостью. Но для этих художников (И.Кабакова, А.Зверева, О.Рабина, В.Яковлева, Д.Краснопевцев, Ю.Соостер и других) был характерен тотальный отрыв от советской художественной и литературной эстетики, неприятие «официального» искусства и поиск новых путей выразительности подобно европейским и американским аналогам, продолжение экспериментов в духе футуризма и супрематизма. Хорошо знакомый с их творчеством, но избравший несколько отличный путь Смородинов, создал новое, перебросив со своего исторического берега 1990-х гг. мостик к русскому «неофициальному» искусству двадцатых годов, крепко придавленному на несколько десятилетий сталинским режимом, а также древнерусскому наследию, которое открывалось в советское время с большими трудностями из-за религиозной составляющей. Именно поэтому мы не можем причислить к авангарду произведения Смородинова. Несмотря на то, что в ряде произведений мастер часто использует смелые обобщения-абстракции, что проявилось в ряде работ в разноцветных, ярких локальных тонов решетках, геометрических формах, извивающиеся параллельно друг другу линиях, создающих симметричные узоры, в целом его творчество отражает реальную действительность с нарастающей тенденцией к условному решению форм.
В тоже время, Смородинов был не историческим живописцем, но философом. В его творчестве многое посвящено сумеркам – времени размышлений над судьбами мира. Картина «Мужской разговор» перекликается с темой, затронутыми художниками второго русского авангарда, для которых поиск истины в споре представлял особое сакральное пространство, где обитали художники. На холсте изображен страстный разговор. Композиция отличается плотной компоновкой. Спор не утихает, как не утихал он в мастерской Смородинова, когда звучали всемирно знакомые имена: Уорхол, Поллак, Малевич. На столе между спорщиками – початая бутылка водки, граненый стакан, открытая банка кильки в томатном соусе и сушеная рыба. Настоящий пир в интерьере советского времени. Встречающийся знаковый мотив - белая скатерть, «парящая» в воздухе, подчеркивающая воодушевленность всех участников диалога, застывших в раздумье над вневременным вечным вопросом, заданным персонажем с поднятой кверху ладонью. Позднее все разойдутся по своим мастерским, чтобы, взяться за кисть, и нырнуть в пространство вчерашнего разговора «с иной стороны», со стороны холста.
Отметим музыкальность искусства Смородинова. Так, картина «Патефон» создает ощущение, что мир многогранен как стеклышко калейдоскопа, он состоит из лоскутов культуры, и в этой разноликости его целостность. Эти хорошо сгармонированные красочные пятна с мягкими контурами и плавными переходами цвета и тона сродни аккордам в музыкальном произведении. Смородинов языком живописи, через гармоничное колористическое построение, навеянное фресками Дионисия, возвращает мир к красоте и гармонии. Поиск языка к картине «Патефон» Смородинов начинал, давая всем прослушивать диск композитора Шнитке, и смотрел за реакцией близких. Если находил отзыв, пытался эти ощущения переработать в язык живописи.
В 1990-е годы у Смородинова возникает идея изобразить общественно-политическую жизнь России. Творчество Смородинова не потеряло связи с натурой и реальностью, изменился только художественный язык. Смородинов мастер конкретики, он пытался выявить формулу своего искусства через точные знаки-абстракции. Он выработал язык искусства, который понятен всем как «говорение на языках» для разных страт. В своих картинах художник восставал против антропоморфности мира, против человеческого желания делить все на зло и добро, что мешает познать тайну, как бы говоря, что мир ни страшен, ни добр, но страшна жесткая антропоморфическая оценка. Для самого Смородинова окружающее пространство казалось и умиротворенным, и страшным, что отразилось в серии его работ. В творчестве Смородинова причудливо переплетены черты сюрреализма с православно-церковными мотивами. Это чувствование мира очень близко «структурному символизму» Д.Плавинского. Целостный образ мира в его картинах как бы расщепляется в последовательность символических образов, погруженных в пласты времён — прошлого, настоящего и будущего.
Смородинов смог посредством разнообразных форм и линий выразить свое отношение к жизни, к судьбе страны, а также те ощущения, которые он переживал в настоящий момент. Серия композиций дают возможность увидеть архитипические образы завоевателей странно новыми и одновременно знакомыми по условному языку средневекового искусства. Картины изобилуют символами, абстракциями, аллегориями и в то же время они исторически правдивы. Это не просто портреты и пейзажи, это знаки нашей истории. Это не только тема праздника, крестных ходов, дружеских застолий, но и повседневная жизнь (работа в мастерской, музы и модели художника, взаимоотношения мужчины и женщины, быт разоренной русской деревни, городские и заводские будни, старость и воспоминания о мимолетно пролетевшей жизни). Все события мастер преподносит как дар свыше, и во всем видя промысел. Его картины завораживают яркими, контрастными цветами – и удивительной гармоничностью, уравновешенностью образов, фигур, перспектив. Смородинов нашёл уникальную культурную формулу, которая передаёт сосредоточенное принятие целостности мира, не забывая об историческом прошлом России. И действительно, за его абстрактными полотнами чувствуется и боль, и трагедия, в перспективе которых – истина и свет. Отметим, что немного было художников, наших современников, подобных Смородинову, которые чувствовали бы свое время и нашли свой неповторимый язык.
В целом творчество Александра Смородинова отличает кровное родство с прогрессивными традициями русского искусства и идей Новейшего времени. Творчество Смородинова эволюционировало подобно нашей истории – от отрицания прошлого и увлечения этноэкзотикой к проповеди русского начала. В тоже время, он воспитывался на лучших образцах отечественной и, в особенности, древнерусской и византийской монументальной живописи. В части развития живописно-пластического языка и системы образов Смородинова отличала приверженность классике, ориентация на общие для русского искусства ценности, но проведенные силой таланта мастера сквозь горнило «лихих 1990-х». Опираясь на богатейшие собственные источники развития и унаследованные традиции, почти не подвергаясь сторонним влияниям, соединяя современное с классическим Смородинов нашел удивительно точную формулу для выражения вечных ценностей, которые не могут быть отринуты даже в период всеобщей смуты. В проповедуемых Александром Смородиновым идеях добра и красоты, в выраженной национальной основе, в высокой культуре и ясности художественного языка традиционность его искусства является актуальной. В наши дни произведения Александра Смородинова. Они должны занять принципиально важное место в российском искусстве, соединив древнерусское монументальное искусство, авангардисткие опыты 1920-30-х годов, творческий опыт шестидесятников с достижениями следующего поколения, представляют нам талантливого живописца русской школы.
Марианна Комова,
эксперт по культурным ценностям
Министерства культуры РФ,
кандидат искусствоведения (МГУ, 2006)
Член Общероссийской общественной организации «Ассоциация искусствоведов»