Ассоциация искусствоведов

Потребность в радикальных  изменениях пластического языка возникает  обычно в период социального напряжения, когда в творческом месседже происходит формирование  критической позиции.  Общественные настроения, влияющие на сущностный характер изменений, работают в этот период на разрушение утвердившейся эстетической нормы. «Старая» форма становится жупелом. Складывается ситуация, когда   естественная для художника потребность в обновлении технических средств    консолидирует стилевые  направления, суть которых в отторжении утвердившейся эстетической основы. Чтобы новая визуализация не стала  необратимо разрушающей  ценностные качества образа, на помощь приходит  возвратная схема культуры, диалектическая суть которой выражается в связке «традиции и новаторство». Обладая признаками креативного сознания, эта формула удерживает искусство от губительного  для культуры  низвержения идеальных представлений.
С  похожей пограничной ситуацией мы встречаемся в наше время: сегодня на художественной сцене наблюдается заметный возврат  традиционных   структур. Текущий художественный процесс представляет своеобразный баланс «консервативности»  и новаций актуального творчества.  Насколько устойчиво подобное равновесие?  Всё более активно проявляет себя артдеятельность, содержащая позитивные эстетические программы,  в художественном сообществе растёт интерес не только к  интерпретациям  «болезней века», но к  проявлениям   правды и красоты. Речь, скорее всего, идёт о культурном феномене, о характерном воздействии на художника атмосферы времени. На гребне этой социальной волны приходит к мастеру, хранителю традиций,  широкая известность - его творчество оказывается  наиболее востребованым. Как будет при этом выглядеть профессиональный мейнстрим? Восточная мудрость гласит: « и последний верблюд  каравана станет первым  в обратном пути».
Наше  рассуждение о неких общих правилах развития имеет отношение к судьбе художника Виктора Разгулина. Дело в том, что он  в ХХ1 веке работает в  пластической системе, которая  в отечественной традиции имеет основательные корни. При этом позиция Виктора Разгулина –  не автономное плавание в море отвергнутых радикалами ценностей. Он представляет  собой одну из заметных фигур  движения за сохранение   школы, за отстаивание индивидуального лица отечественной культуры.   Это направление,  отторгая  негативизм   актуального искусства, в качестве собственного вектора   выдвигает эволюцию образного видения  в сторону  минимального  использования выразительных приёмов и средств. Простота и «лёгкость» формы лежит в основе художественного языка, которым  оперирует живопись Виктора Разгулина.
Он - колорист – экстремал в отношении собственных формальных предпочтений. Современность этой концепции невозможно понять вне сложившегося контекста культуры. Дело в том, что живопись Разгулина противостоит и традиционным пленэрестическим разработкам   московских художников. Это типичный пример «третьего пути». У его левых и правых коллег есть кое-что и схожего. Если идеологические установки актуальных художников предполагают  экстремальную связь с бытовой стороной  человеческого существования, то наследники  «Союза русских художников»  обращаются к бытовому предмету без особых затей,   с помощью  цвето-пространственной интерпретации окружающего мира. Ни то, ни другое не удовлетворяет программе Разгулина. Его  категория эстетизма определила  импульс для   широких стилевых поисков, позволив художнику  через остро индивидуальную цветопись реализовать современное философское мировидение. Его  связь с окружающим состоит в утверждении непорушенной ценности Бытия как основы нравственного  благополучия личности.  Именно к личному, а не к «общественному» началу апеллирует автор в своих живописных разработках, рассчитывая на ответный отклик.
Материк российской глубинки занял главное место в творчестве Разгулина. Имидж непорушенной русской провинции в его работах таит в себе что-то глубоко сокровенное. Конечно, здесь сказываются и  факты биографии художника, его связь с родным для автора   местом Нижегородской земли - Городцом,  славным своим старинным   промыслом с  неповторимыми  в росписях  персонажами. Или, скажем, важным было пребывание Разгулина в более позднее время в знаменитом городе (городок по нынешним меркам) Переславле-Залесском, местом рождения Александра Невского, впитавшем дух русской истории, во многом сохранившем её ритмы и краски. Конечно, всё это    обогащает  сознание современного мастера. Факт же состоит в том, что  Разгулин  не провинциальный, а московский художник. И весь его творческий облик несёт на себе эту своеобразно столичную, авангардную, мету.
Именно в московской среде ещё в советский период сложились   социокультурные коллизии, размывающие  географические границы. Внутрихудожественное «противостояние» шло по невидимому водоразделу центра и глубинки. Невидимому в силу того, что столичная жизнь постоянно вбирала в себя из  регионов   наиболее активные творческие силы, формируя из этой смешанной среды  особый интеллектуальный  слой. Обретая здесь, в центре культуры, необходимую профессиональную уверенность, открытость новым веяниям, художник  не утрачивал связи со своей корневой системой. Эта привязанность составляла отличительную черту его образов, формируя нечто вроде   диаспоры в неоднородной столичной жизни. В теоретическом плане подобное социокультурное явление можно представить как тенденцию к интеграции с мировой (западной) культурой. На примере Разгулина видно, как  этот глобальный мировой процесс протекает наиболее щадящим путём - речь о глубокой интеграции   национальных традиций.
Позиция художественного  почвенничества  оказалась достаточно гибкой: обаяние французского колоризма в духе Сезанна, Матисса, Руо дало толчок к свободным экспериментам с формой. Пластические новации способствовали  письму, акцентирующему декоративные качества живописи. Что касается Разгулина, то обобщение цветового пятна при сохранении задачи передачи света и пространства – это тот рубеж трансформации формы, который позволяет его картине оставаться  отражением объективной реальности, обогащаясь более эмоциональным отношением к изображаемому. Эволюционируя от тональной живописи к разработкам, представляющим своеобразный синтез русского и европейского, Разгулин пишет серию переславских пейзажей, где звучная открытость цветового пятна решается в типично  народном вкусе.  Эффект лубочности срабатывает  вполне концептуально – национальная традиция выступает в своём чистом, беспримесном виде.
Развитие метода  прослеживается на протяжении последнего десятилетия ХХ века. В картине «Зима» (1988) он выступает как представитель традиции импрессионизма в вариации «деревенских сюжетов» Константина Коровина и Валентина Серова с      переходами в сближенных светлых тонах. Композиция строится на контрастах общего белого  цвета и отдельных тёмных пятен, образованных деревенскими избами на косогоре. Пространство  окутано  дымкой, передающей очарование спокойного, неморозного дня. Вертикаль словно тающей на фоне неба колокольни подчёркивает  легкость, «невесомость»  этого снежного мира. В «Зимней улице» (1989) взято закатное состояние неба, расцветившее  снег,  деревья и колокольню  всевозможными оттенками тёплых тонов. В картине «Снежный день» (1990)  серебристо – голубоватая палитра  создаёт  изысканное сочетание  цвета с чёткой рисуночной формой.  Вертикалям  деревьев вторит ритм фигур людей:  их обобщённый, «колоколообразный» абрис станет характерной приметой  разгулинских композиций.
В эти годы окончательно складывается индивидуальная манера  художника, в которой звучность красочного пятна ассоциируется не столько с матиссовской традицией, сколько с утверждением в профессионально обогащённом письме предпочтений национального вкуса. В этом отношении принципиальным становится  холст«Переславский дворик» (1990), отличающийся устойчивым равновесием  элементов. Композиция, вобравшая в  замкнутое пространство картины две женские фигуры, развешанный почти во всю её высоту   домотканый половик (красочный деревенский ковёр), приобретает черты монументальности. Насыщенность цвета, концентрация пластической формы создают впечатление некой торжественности момента, несмотря на чисто бытовой  сюжет.
Отметим характерное для Разгулина: он любит возвращаться к однажды найденной композиционной схеме, варьируя при этом цветовую нюансировку, формируя  всякий раз несколько отличный по  разработке образ. Можно сказать,  устойчивым остаётся та лёгкость касания кисти, прозрачность письма, которая составляет важный элемент в его светонаполненной живописи.  «Зимняя улица» 1995 года радует глаз чистотой холодной палитры, каким-то свечением нежно-розовых, малиновых тонов. В картине «Зимний праздник в Переславле» (1996) мы видим ту же улицу с церковью и колокольней, изображение которой значительно потеплело в цвете. Более плотно  написаны архитектурные формы, чётче обозначился  контраст тёмных  фигур на улице,   перелетающих с ветки на ветку сорок. При более звучном  сиренево-золотистом фоне  мажорнее зазвучал   гимн русской старине, восхищение красотой рождественских праздников.
Отметим, отточенность  профессионализма проявляется у Разгулина в самом наложении цвета, в прикосновения кисти, когда с помощью  прозрачного мазка воссоздаётся форма предмета. Его «Новая зима» (1997) по настоящему нова  исключительной свободой цветового пятна,   скользящего по поверхности  картины. Тающие и как бы вновь вспыхивающие   краски  рисуют мир трепетно прихотливым, содержащим в себе  скрытые импульсы жизни.
Впрочем, экспериментируя с поверхностью холста, Разгулин иногда обращается с цветом как с мозаикой, уподобляет живопись декоративности  ковра, в котором композиция строится на ритмике пятна.  В таких работах как «Вечер на реке», 1991, «В Переславле», 1992, «На реке Трубеж», 1996, открытость цвета создаёт эффект структуры,  «съедающей» глубину пространства.
Особая сфера живописной интерпретации  заключена для Разгулина в жанре портрета: одинарного,  парного, многофигурного. Автор  без видимых комплексов избавляется  от  пространственного видения, сближая планы. Модель и окружение – равнозначны, он создает из предметов, дополняющих  модель, некий  цветовой аккомпанемент, звучащий в унисон с  характеристикой  персонажей. Впрочем, психологическая характеристика – не его стихия, лирическое проникновение – вот ценность образов. Декоративная живопись Разгулина  творит  устойчивую конструкцию реальной жизни, в которой гармонично пребывают человек и предметы   быта.
Из более ранних работ выделим «Семейный портрет в Переславле» (1990), представляющий большой, насыщенный цветом холст. Две центральные фигуры – женщины и девочки – естественно сопрягаются  с окружающим интерьером: композиция работает как равновесие вертикалей и горизонталей. Деревенский буфет акцентирован тёмным цветом - это мощная вертикаль,  в сопоставлении с которой кажутся ещё более хрупкими  фигуры матери и ребёнка.  
К более легкому, динамичному цвету  приведена  задача в сходной композиции с двойным изображением, в «Портрете в интерьере» (1995). Здесь так же центральная ось  – фигура девочки. К ней устремлён овал  сидящей  женской фигуры справа,  склонённая поза которой изящно замыкает композицию. В пандан создаётся    насыщенная красками, занятая букетами цветов, левая часть холста. В целом - палитра ярко-красных,  малиновых, розовых тонов в сочетании с тёмными и светлыми «зонами» создаёт  удивительно динамичное  зрелище. Сила ложащегося на белую основу полотна  цвета рисует образ романтически возвышенный, лишённый будничной конкретности. Кажется, не только интерьер, в котором пребывают персонажи Разгулина, но целый мир расцветает вокруг.
Компоновка из двух фигур  варьируется художником  удивительно разнообразно. Разгулин работает так, будто  жанр портрета в своей функции образного постижение жизни человека  не нуждается в «угадывании» неких внутренних, потаённых черт личности. Палитра художника берёт на себя  роль толкователя, колористический камертон даёт представление о сопутствующей человеку  духовной ауре, о той нравственной среде, которую  человек сам творит ежечасно.
В тихое занятие погружены сидящие с книгами женские фигуры  в картине  «Летний вечер» (1997). Художник обеспечивает белому цвету доминантную роль в композиции. Прихотливый, «рокайльный»,  рисунок выделяет на светлом фоне две склонённые головки – в профиль и  анфас. Драгоценным обрамлением    моделей  являются роскошные букеты цветов, которые своеобразной стеной окружают группу.  Их красочный  вихрь  не нарушает  покойного состояния, он словно природный талисман оберегает внутреннюю чистоту  женских образов, один из которых  - девочка подросток.
Художественное достоинство  произведений Разгулина определяется способностью автора передать диалектику национальной жизни, раскрыть красоту в сочетании «старого» и «нового», а не в навязчивой  фетишизации русскости. Его работы лишены декларативности. Подчеркнём, микрокосм московских почвенников, способных обеспечить самобытность  лица отечественной культуры, сформировался на этической  преемственности классической школы. Персонажи его картин, как бы пришедшие  в сегодняшнюю реальность из традиционного уклада, в сочетании с мотивами лирического пейзажа идентифицируются  со столь актуальной в наше время русской идеей,  обретшей в картинах Разгулина свою особую, эстетическую привлекательность.