В главном здании Государственного центрального театрального музея им. А.А. Бахрушина – в честь 450-го юбилея со дня рождения Шекспира в 2014 году и 400-ой годовщины его смерти в 2016 году – проходят сразу две фотовыставки: «Фотографируя Шекспира: 150 лет сценической фотосъёмки» и «За кулисами: актёры на фотографиях Саймона Аннанда».
Данная экспозиция представлена лондонским Музеем Виктории и Альберта /V&A/, который предъявил московской публике – в формате перекрёстного года культуры Великобритании и России 2014 – стильное зрелище из коллекции фотографий, где выстроилась цепь снимков репетиций и спектаклей по шекспировским произведениям за 150 лет! Редчайшая возможность увидеть, как меняются вкусы эпохи, каким публика видела Шекспира вчера, позавчера, сто, сто пятьдесят лет назад и сегодня... Легендарный автор, гордость Британии и мира, за минувшее столетие стал серьезной проблемой для шекспироведения. Кто все-таки написал это созвездие первоклассных пьес, если кропотливо раскопанные в архивах документы актера и пайщика театра Глобус Уилла Шакспера, уроженца Стратфорда-на-Эйвоне, однозначно говорят о том, что тот был безграмотным (!) и вместо подписи на документах – в присутствии поверенного – ставил жирную точку, как было принято в эпоху Елизаветы.
Но если реальный автор предпочел скрыть лицо за одиозной маской Шекспира, то пьесы гения вот уже четыре столетия главенствуют на мировой сцене и выставка дает возможность увидеть удивительные подробности этого торжества. Одна из ранних фотографий экспозиции датирована 1858 годом и, разглядывая ее и цепочку ближайших по времени фотографических свидетельств, понимаешь, что Шекспир XIX-го века совершенно не похож на современного. Тот Шекспир лишен интеллектуального подтекста и нынешних парадоксов, пьесы прошлого являют нам пышного костюмного автора историй про королей и власть, тот мир четко делится на две половины черную и белую.

Вот, например, сцена из спектакля по пьесе «Много шума из ничего», поставленная в Princess's Theatre (Лондон, 1858) и сфотографированная Мартином Ларошем. На снимке великий актер Чарльз Кин в роли Бенедикта и Эллен Кин в роли Беатрис. Видно, что актерам очень важно быть аутентичным свидетельством прошлого. С позиции сегодняшнего дня они манерны и держатся слишком натянуто, это скорее показ, фиксация поз, чем перевоплощение. Исторические костюмы выполнены с большим старанием и подробностями, но наряд актрисы, ее прическа все же отражают моду середины Викторианского периода в истории Англии, а не эпоху, в которой творил драматург. По этому снимку можно судить, что актеры играли в манере реконструкции прошлого, как бы на котурнах подлинности и, пожалуй, пришли бы в шок от современной условности постановок Шекспира, где корона может быть сделана из картона, одежды лишены социальных различий, шут и король одеты, порой, одинаково, а дворец существует как видео проекция.
Снимок фотографа Элли Куртца, на котором мы видим сцену из инсценированной поэмы Шекспира «Венера и Адонис» (Little Angel Theatre, Ислингтон, Лондон, 2007), как раз иллюстрирует сказанное. Постановка Грегори Дорана и чтение актера Майкла Пеннингтона сделаны в духе японских простонародных бунраку. То есть работа игнорирует не только античный колорит греческой мифологии, но и подчеркнуто отрицает национальную английскую принадлежность Шекспира, не акцентируя «английскость» как качество авторства и как единственно верное основание для трактовки.
На расстоянии от снимков вся сумма фотографий удивляет явным африканским и азиатским акцентом, настолько различны по цвету кожи, по характеру жестов и мимики актеры, самая настоящая ярмарка типажей, между тем – начинаешь читать этикетаж – это давно знакомые нам Гамлет, Макбет, Ромео и Джульетта, Дездемона... например, «Троил и Крессида» (Театральная компания «Ngaka-u Toa», Окленд, 2012) на языке маори – фото Саймонда Аннанда – тропическое пиршество, деревенский базар эмоций, зрелище лишенное всякой английской чопорности и англосаксонской выдержки.
Точные снайперские снимки передают главное – серию метаморфоз, подобных рождению бабочки из гусеницы и куколки – в которых время меняет природу актерского исполнения и режиссерской трактовки.
Вот великий Джон Гилгуд в роли Просперо («Буря», Old Vic, Лондон, 1940; фото – Гордон Энтони). Перед нами властный образ диктатора, чувствуется контекст второй мировой войны с фашизмом. Гилгуд играет цезаря, тирана метаморфоз, нет ни тени от образа волшебника, сказочника, или отшельника. Этот Просперо Гилгуда явно обращается к массам. Снимок другой звезды английского театра – это Лоуренс Оливье – в роли Ричарда III («Ричард III», New Theatre, Лондон, 1944; фото – Джон Викерс) всей выразительной пластикой, пожалуй, подчеркивает сходство героя шекспировской пьесы - убийцы и тирана – с фюрером.
А всматриваясь в снимок спектакля «Укрощение строптивой» с Крис Кастор в роли Вдовы (Royal Court Theatre, Лондон), сделанный в 1928 году, фиксируешь другое чувство... это была когда-то сенсация, на сцене использовали работу кинооператора, на подмостки выезжал автомобиль форд... как быстротечны сенсации, как стремительно устаревает модное и, наоборот, как неожиданно современно выглядит то, что держится строгих классических форм. Примерно такое же чувство от кадра фотографа Дугласа Эйч Джерри, на котором снят момент из постановки Питера Брука «Сон в летнюю ночь» (Royal Shakespeare Theatre, Стратфорд-на-Эйвоне, 1970) героиня сказки Гермия-Мэри Рутерфорд опутана чарами волшебства. Эти чары – завитки металлической спирали. Фотографии шаг за шагом фиксируют дух времени. Как великолепна легендарная Вивьен Ли в роли Титании на снимке Дж.В. Дебенхэма (Old Vic Theatre, Лондон, 1937). Настоящая королева фей в дымке муслина, летящая над лунным царством волшебного леса. После войны такие королевы фей уже невозможны, война что-то сломала в часах времени. Для сравнения – она же на снимке в роли Лавинии в спектакле «Тит Анроник» (Shakespeare Memorial Theatre, Страдфорд-на-Эйвоне, 1958; фото – Ангус МакБин) из постановки Питера Брука... тот же поток тканей и лент, где одна изображает струйку крови, но это неуловимо послевоенный костюм, в нем нет ни капли надежды, присущей Вивьен Ли в роли Титании.
Налицо и другие перемены... если спектакль «Мера за меру» (Royalty Theatre, Лондон, 1893; фотограф не известен, репродукция из архива Уильяма Пола) это парадный развернутый к залу фронтон викторианской эпохи, парадное полотно в духе дворцовых портретов английской аристократии, то в современном спектакле «Тимон Афинский» (Национальный театр, Лондон, 2012; фото – Иохан Перссон) вместо парадных Афин типичная вечеринка, застолье в тесном пространстве, где герой похож на успешного менеджера, а не античного тирана.
Одним словом, на снимках в дистанции 150 лет зритель воочию видит, как быстротечен мир театра, как он уязвим, как быстро стареет и – парадокс – демонстрирует неуязвимость более банальных визуальных решений.
Вторая часть выставки в музее под названием – «За кулисами: актёры на фотографиях Саймона Аннанда» - открывает нам уже не лицевую парадную сторону театра, а изнанку зрелища. Автор с фотоаппаратом в руках снимает актеров за полчаса до выхода на сцену... эти полчаса определенная традиция английского театра. У актеров есть возможность снять излишнее напряжение или наоборот подстегнуть себя, пройтись по сцене, посмотреть на публику в зале, приготовить тело и душу к спектаклю, поправить в гримерной последний штрих грима. Фотографу – уникальный случай – было разрешено снимать там и тогда, когда камеру вообще не подпускают в театр.

На презентации выставки Саймон Аннанд особо подчеркнул, что его интерес сосредоточен на «внутренней трансформации» человека, который становится другим лицом. Эту тончайшую волну эмоций, показанные публике 90 фотографий из своей коллекции, связанные с постановками Шекспира, – 35 лет работы – передают и адекватно и поэтично.
Великий Бен Кингсли, молодой, еще до всемирной славы подаренной ему Голливудом, у зеркала в гримерной перед спектаклем (Отелло, 1985) – ревнивый насмешливый взгляд, нацеленность на гротеск, который будет вот-вот показан; Бен Кингсли сквозь облик которого виден хотя бы его блистательное исполнение роли злодея Феджина в фильме Оливер Твист. Чуть далее в экспозиции – актер Майкл Пеннингтон погрузился в фазу прострации... душа собирается с силами выйти через минуты на сцену. А вот выразительный портрет – лицо актера Джеймса Макэвоя (Макбет, 2013)... лик залитый кровью и потом, как облик злодеяния, как клеймо преступника перед казнью...

Или Ральф Файнс – Кориолан & Ричард III – мрачный лик тайны...
Мэрия Гейл на балконе в одеянии волшебницы с воротником в форме звезды... сама душа метаморфоз...
Актриса Эмма Хамильтон у зеркала в гримерной (Королевский шекспировский театр; 2013) – последний испытующий взгляд на себя в роли, которая ждет. Так и читаешь на выразительном фото ее скрытые мысли: Похожа? Да!
Актер Девид Теннант в костюме Ричарда II (Королевский шекспировский театр; 2013) – тот же взгляд в зеркало и гример сзади словно оруженосец или может быть паж – на голове корона, на груди тяжелый помпезный крест... читаешь выразительный взгляд: я – он! Я король! Я –Ричард!
Или Пиппа Никсон в коридоре со стопкой распечатанных ролей (Королевский шекспировский театр; 2013) – величиной до подбородка, которым придерживается эта тяжесть... моментальное свидетельство актерского труда... Пожалуй, некий протест вызвал единственный снимок с актрисой Тамсин Грейг (Театр Свон, 2006) – застигнутой камерой в нижнем белье, жестокий взгляд на еще нестарое, но такое беззащитное тело, взгляд скорее в замочную скважину. Это лишь единственная червоточина на плодах удивительного сада. Доказательство тому, что управлять фотоискусством намного сложнее, чем театральным костюмом и гримом.
В заключении можно поделиться одним отчасти парадоксальным наблюдением, если мысленно переместить фотографа Саймона Аннанда из ХХI-го века туда на 150 лет назад, хотя бы в театр великого Кина, то станет понятно, что сделать такие фотографии будет невозможно, их интимность, смелость, их откровенность и раскрытие тайны профессии будут мало поняты, их скорее сочтут почти оскорбительными. Да и в 1930 году трудно представить, чтобы на такой контакт с фотографом пошла бы Вивьен Ли, например. Что ж, актеры и фотографы пленники своего времени, и оттиск снимка сродни той же маске, за которой скрыл свое лицо истинный Шекспир.

© Ирина РЕШЕТНИКОВА
08.12.2014.
Авторский вариант

Публикация: Сцена, журнал по вопросам сценографии, сценической техники и технологии, архитектуры, образования и менеджмента в области зрелищных искусств. - 2014. - №6 (92).