1

Очередная выставка Ассоциации художников театра, кино и телевидения Московского Союза художников прошла – негромко – в выставочном зале «Кузнецкий Мост, 11» …  когда-то это было одно из самых престижных мест столицы, но времена изменились… несколько залов, стандартная развеска по стенам, техническое освещение без выдумки и прочие приметы провинциальности, увы, создали весьма непростое пространство для восприятия экспонатов и анализа. В залах были представлены эскизы и макеты декораций, живописные и графические работы, куклы, костюмы. Выставку дополнил ряд мероприятий, посвященных работе художников театра, кино и телевидения. Казалось бы, программа «На фоне выставки» — 2018 была довольно обширной: лекции,  мастер-классы (Дмитрий Андреев «Костюм в кино и немного о Микельанджело», Аддис Гаджиев «Культурный код», Антон Приймак «Модные ошибки музеев мира», Лена Лапина «Театральная фотография» и др.). Но главное блюдо на выставке все-таки сама выставка, а не гарнир…Что ж, экспозиция привычно продолжила традиции прошлых лет. Никаких новаций показа. Мы увидели чуть более 250 произведений мастеров и молодых художников. Заметим для справки. Секция МСХ сегодня объединяет 375 членов, среди которых — крупнейшие сценографы страны, действительные члены и члены-корреспонденты Российской Академии художеств, лауреаты Государственных премий, Народные художники РФ, Заслуженные художники РФ, Заслуженные деятели искусств, лауреаты премии «Золотая маска» ...то есть элита из элит.

Во все дни работы выставки на всех мониторах демонстрировали репортажи, видеопрезентации и фильмы Института кино и телевидения (ГИТР) о программе «На фоне выставки-2015»: мастер-классы художников кино Аддиса Гаджиева, Сергея Австриевских, художника по гриму Софьи Булычевой и др. Казалось бы, объем есть, публика ознакомились на видео с атмосферой предыдущей выставки, да... но.  Но мы были лишены информации об исполнении замыслов, о готовых художественных результатах наших мэтров.

По сути, перед нами живописный хаос, лишенный всякой внятной подачи и концепции. Сегодня, когда Москва входит в число пяти мировых столиц, когда параллельно существуют мощные площадки визуальной подачи: Московский Дом фотографии / Мультимедиа Арт Музей, Музей современного искусства «Гараж», Еврейский музей и центр толерантности, Московский музей современного искусства, Центр современного искусства М'АРС и многие, многие другие существовать в таком оголенном формате прошлого века как-то обидно...

Огорчает и качество презентации самих экспонатов.

Скажите, как понимать такое вот сопровождение (оставляю орфографию оригинала): «Щелкунчик№ Эскиз к спектаклю-высТВке Симонова».

Понять что-либо невозможно: где? когда? наконец, о каком Симонове идет речь…

Здесь приходится брать паузу и говорить о спорной подаче практически всех работ на выставке, которые были напрочь лишены привычной подробной маркировки: так, не указан ни театр, где был поставлен спектакль, не названы ни дата постановки, ни – парадокс - режиссёрское имя. Речь об элементарных нормах показа. Согласитесь, странно именоваться Ассоциацией художников театра, кино и телевидения и не указывать институции, благодаря которым только и появились на свет произведения, увиденные нами на выставке, игнорируя имя режиссера, с которым сценограф принципиально работает вместе. И это не придирки обозревателя, нет. Театр ведь указывает в программке имя художника, а почему устроители уповают на анонимность? (между тем, все те участники выставки, с которыми пришлось уточнять маркировку работы, не без досады говорили, что предоставили полную информацию о своих произведениях). Наконец, само название выставки «Магия театра и кино» предполагает указать театры. А так вне поля упоминания оказались все ведущие театры страны — Малый театр России, Государственный академический театр имени Евгения Вахтангова, Московский академический театр им. Вл. Маяковского, Московский академический театр Сатиры...

И это не единственный образчик этикетажа, вызвавший большое недоумение у публики. Театральный эскиз далеко не всегда равноценен станковым завершенным работам, это всё же — фрагмент. Так сообщите зрителям, частью чего является увиденное нами. А не ставьте в неловкое положение смотрителей, которые не могли ответить на постоянно возникающие вопросы посетителей. Неуважительный (другого корректного слова просто нет) формат подачи на совести устроителей.

Одним словом, налицо явное снижение экспозиционной культуры.

Уточним и то, что, данная статья написана для театрального журнала и соответственно посвящена участникам – только сценографам, и театральным творцам.

2

Обзор, пожалуй, самое неблагодарная участь для аналитика, слишком много амбиций на пятачке времени, при всем старании большая часть имен останется за рамками небольшой статьи, тут некая изначальная несправедливость уже присутствует априори. Тем более арт-критику нужно обозначить какие-то условия и критерии отбора, постараться избежать, увы, неизбежной субъективности. Что ж, выделим самое существенное – а именно – под крышей зала собрана драматичная дихотомия эстетических равенств, борьба двух сил: объем и плоскость; объем – это макет и костюмы, плоскость – живопись и графика, соотнесенная с театром.

Среди тех, кто работает с пространством, на выставке сразу выделяется небольшая группа наших признанных мэтров сценографии… так, объем мысли – конструкция образа – стоит заглавной буквой в макете декорации Бориса Мессерера к спектаклю по пьесе Г. Гауптмана «Перед заходом солнца» (2017; Малый театр; реж. Владимир Бейлис)…перед публикой нечто вроде сердцевины карусели или деревянной ловушки (нечто в тени от метафоры «белка в колесе»), причем, крылья этой мельницы, миксера судьбы и барабана участи собраны из самых житейских вещей, вот книги на полках, здесь же портреты, стулья вокруг стола и прочие привычные мелочи быта отчасти по горечи чеховской формулы: пока мы распиваем чаи - гибнет вся наша жизнь… мельница, жернова, карусель, колесо, дыба, замкнутый круг, «продырявленность», обручальное кольцо, препоны любви… список трагических ассоциаций заката нетрудно продолжить. Художник мастерски ведет наши эмоции за руку…по кругу…

Заметна и работа Владимира Арефьева над «Кармен» Ж.Бизе (Екатеринбургский государственный академический театр оперы и балета; реж.-пост. – Александр Титель). Классический стиль художника - сочетание лапидарной броскости с ёмкой философией решения. Мир испанской корриды подан и показан как яркая тривиальность сочетания арены с балконами, кровь и опилки в круге зевак, страсти как будни… бык у художника скорее часть пейзажа, нечто сравнимое с погодой, чем с поединком. Эффектный быт зрелищной смерти: мундиры, столики, лавки с хамоном, любовь цыганки как густой красный перечный соус. Это средостение еды и смерти, зрелища и скуки, придает работе Арефьева необычайный мгновенный трагизм. Важная деталь – мы словно в Испании времен Франко. Музыку Бизе окружили бронемашины, а зрителей – турникеты. Отныне коррида - забота отца нации. Иронично поданы и масштабы опеки: тень диктатуры как тени от великанских ног.

А вот еще один ракурс творчества мастера – умение передать не только масштаб явления, но и частный трагизм жизни маленького человека, чему очередное доказательство эскиз (комп. графика) к спектаклю «Человек из ресторана» И.Шмелева (Российский государственный театр «Сатирикон» им. Аркадия Райкина; реж.-пост. – Егор Перегудов) — этажи нашей жизни…где дом и ресторан поданы как эмблема человеческой участи – быть лакеем во все времена. Холод дверных проемов пустой квартиры пожилого человека ведет прямиком в зал ресторана на каторгу угождения, рифма подноса и дома цепко подчеркивает драматизм судьбы официанта. Замечательное умение В.Арефьева выводить оформление на уровень знака демонстрирует и сценография спектакля «Все мои сыновья» А.Миллера (Московский академический театр им. Вл. Маяковского; пост. – Леонид Хейфец): дом и обломки живого дерева – на живую нить - собраны в одно трагическое целое.

Рядом — работы Александра Арефьева /сына (2016; комп. графика); разобраться в том, что это «разный Арефьев» при таком вот этикетаже рядовой публике было, конечно, не под силу – не каждый ведь обратит внимание на разницу инициалов В.А. и А.В. … младший Арефьев в работе над спектаклем-диптихом «Сказание об Орфее» А.Казеллы и «Ариадна» Б.Мартину (Московский академический Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко; реж. – Екатерина Василева) свободно и смело трактует классический миф – художник дерзко поместил Ариадну – и не одну – внутрь лабиринта, и опутал ее тело-участь нитями Арахны, паутина здесь отчасти даже смотрится как кульминация бюрократии ада, чье дело вечно плести тенета, где сам Минотавр чиновник, а обломки лабиринта – часть капища; как известно, античный Тезей вышел из лабиринта благодаря любви Ариадны и ее спасительной нити, но кто поможет самой героине внутри роковой ловушки? Кто подарит ей спасительный маршрут любви из тьмы?

Манера сводить в один узел зло и добро, характерна и для другой работы молодого художника… Выверенную геометрию лабиринта, превращенного затем в груду булыжников сменяет чуть беспорядочная ритмика балконных металлических прутьев и проемов на выгоревших от солнца стенах домов испанской Севильи — перед нами сценография Александра Арефьева, над оперой "Кармен" Ж. Бизе (Башкирский государственный театр оперы и балета; реж. – Дмитрий Белянушкин).

Тактика Станислава Бенедиктова в сценографии (на выставке представлен макет декорации) более скрытна, решение идет как бы исподволь, художник делает ставку на сопереживание и уже вслед оформляет эмоции в конструкцию: перед публикой спектакля «Таланты и поклонники» по А.Н. Островскому (Малый театр России, 2017; реж. –  Владимир Драгунов) железнодорожный вокзал, пустой перрон, ни души, зал ожидания тоже пустенек, как давно ушел последний поезд и придет ли следующий? Вокзал традиционно вместилище роковых итогов на сквозняке жизни. Время застыло, надолго ли? На краю, на обочине хлам славы: багаж актрисы, чемоданы, зонтик – аура ожидания и железная рама житейского тупика.

Любопытно решение Виктора Архипова в макете к спектаклю «Процесс» Ф.Кафки (Московский драматический театр имени М.Н. Ермоловой; реж.-пост. – Алексей Левинский) дух судебного приговора подан всего лишь как набор металлического домино на стальном столе бытия, как простенькая сборная конструкция из лего – мизантропический смысл такого вот кафкианского умонастроения в том, что подобный суд можно без труда собрать на любом первом попавшемся чердаке, из любого подручного материала, из хлама и старья, тут сгодится все, что попадет под руку – и машина смертельного приговора заработает безупречно…  холодные лабиринты судилища, редкое сито от дырокола для бумаг процессуальных дел канцелярии, глазки камер как вежды бюрократического Аргуса.

Отчасти похожее решение – теснота банальных вещей, нависание атрибутов быта как визуальная пытка, агрессия нечеловеческих конструкций – наличествует и в макете декорации А.А. Бубновой к пьесе В. Ерофеева «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» (2016; металл, дерево) и в сценографии Андрея Дановского к шекспировскому «Титу Анронику» (2017; металл, картон).

Здесь приоритет решения отдан слепкам воображения.

Главенствует телесность и брутальность театрального начала.

Привлекла внимание и эффектная, яркая работа Наталии Войновой — ее макет к «Травиате» Д.Верди (Московский академический Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, 2015) — это вариации с блистательным рисунком быка, … — все бы ничего, но знаменитая графическая сюита: 11 литографий серии «Бык» Пабло Пикассо входит во все альбомы мастера… ее тотальное использование, возможно, как-то обговаривалось; извиняет ситуацию лишь то, что перед нами (как объяснилось при уточнениях) неосуществленный проект.

Пожалуй, на этом заметные эстетические решения объема на выставке сценографии и ограничились.

Несколько слов о костюмах. В экспозиции преобладали костюмы для кинофильмов: работы Анастасии Образцовой к к/ф «Жили-были мы», неподвижное костюмное дефиле к «Анне Карениной. История Вронского», «Мешок без дна», «Пелагия и белый бульдог», «Мурка» (шелк, шифон, перо страуса, индюшки, тюль, кружево, пайетки, стеклярус, соломка), что ж, экспонаты художников кино Дмитрия Андреева и Владимира Никифорова смотрелось вполне стильно, даже с оттенком черного трагизма. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о парочке театральных костюмов, поставленных хотя и рядом, но без толку, потому как невозможно было понять — это работы из одной постановки или их соседство продиктовано только названием: «Самрова А.В. Костюм Коломбины из балета «Щелкунчик» и рядышком «Филатова А.А. Костюм к спектаклю «Щелкунчик». Дети на елке».

Между тем, при всей скудности примеров, стоит заметить, что театральный костюм и одежда — явления разного порядка. Не нами сказано, костюм есть спектакль, одетый на тело. И, разглядывая «наряд» XXI-го века к балету ли, спектаклю ли «Щелкунчик», вспоминаешь примеры костюма аж столетней давности — например, Льва Бакста для антрепризы «Русский балет Дягилева» и для труппы Иды Рубинштейн или шедевры Казимира Малевича к «Победе над солнцем» ...  вот уж где, каждый костюм-спектакль был вариацией общего динамичного действа.

Кстати, на выставке всё же был замечательный образчик такой вот малой победы – парик Моцарта из нотной бумаги – работа Анастасии Рязановой к спектаклю-концерту «С любовью про любовь» по В. Моцарту (2017) в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко (МАМТ)… Все прочие готовые костюмы-манекены, увы, лишь перепевы моды, одежда из гардероба, историческое дефиле раритетов, вешалка для нарядов, изначально лишенная театральной природы подачи.

3

Вторая часть выставки – живопись / графика – плоскость.

Здесь первыми в ряду стоят выразительные эскизы Бориса Бланка к спектаклю «Трехгрошовый триллер» (2017; оргалит, гуашь) … мощный красочный натиск кисти в духе фовизма и граффити Жана-Мишеля Баския. Они ярче многих соседей. Но было бы правильней все-таки выставить живопись среди живописи, без той невольной форы, какую получает живописец среди сценографов, у которых изначально превалирует прикладной посыл, — сотворчество с театром, сакральная вторичность ремесла.

И рядом подходящий пример убедительного решения… Триптих Татьяны Спасоломской «Щелкунчик» — живописная вязь из трех лиц: дети, брат и сестра Мари и Фриц, а центре - господин Дроссельймеер с деревянным принцем-щелкунчиком… при всей нежной красочной ауре новогоднего праздника, в гармонии виртуозно написанных деталей, художнице удалось подчинить свой живописный триптих тайной власти театра и дух сценичности организует краски как матрица.

Законченным произведением прекрасной графической фиоритуры выглядит мастерство Дмитрия Разумова – три работы (коллаж, фломастер, гелевая ручка, белила) на тему шекспировских героев датированные 2015 годом. Это эскизы костюмов к спектаклям: «Ромео и Джульетта» (Российский государственный театр «Сатирикон» им. Аркадия Райкина, 2012; пост. - Константин Райкин), «Циничная комедия» по мотивам пьесы Вильяма Шекспира «Мера за меру» (Национальный академический театр русской драмы им. Леси Украинки, Киев, 2012; авт. идеи и реж. Леонид Остропольский) и наконец, «Двенадцатая ночь» (Новосибирский академический молодежный  театр  «Глобус», 2013; реж. Елена Невежина)… перед нами буквально космос личин. Невольное лукавство подачи в очередной раз взыскует к самой институциональной сути разбора: это работа внутри театра или вне его прикладного постава?

Выразительна серия работ Владимира Солдатова к спектаклю «Вокруг Марко Поло» (Пролог, Пустыня, Человек-гора, Китай) — феерия линий и пятен, буквально звучащих со стены как музыкальная шкатулка всякой китайщины (2015-2018, холст, акрил). Хороша масштабная игра теней в работах О.П. Нестеренко – эскизах костюмов Цезарь Борджиа, Юлия Джули I, Юлия Джули II (бумага, акварель, гуашь) к спектаклю Е. Шварца «Тень».

Эффектно и с чувством юмора (редкое качество) смотрелись эскизы к уличной цирковой программе Сергея Феофанова «Карнавал» (2015, картон, гуашь, темпера), где живописный шик соединился с веселым гротеском. И чуть скучноват Кирилл Андреев в эскизах к Ж.-Б. Мольеру «Ваш покорнейший слуга» (2015. темпера, гуашь) и К. Гольдони «Забавный случай» (2015. темпера, гуашь), К. Гольдони «Феодал» (2015, темпера, гуашь), хотя чувство времени безусловно налицо.

Объемный контур пастельных эскизов костюмов Юлии Пичугиной у «значительных лиц» из спектакля «Шинель» (Таганрогский драматический театр имени А.П. Чехова, 2016; реж. – Татьяна Воронина) передаёт важный боярский дух гоголевским персонажам, а серия «Живопись шелком» (2016; шелк, органза) художника по костюмам, художественной вышивке Елены Михайловской к спектаклю «Как важно быть серьезным» (Театр «Школа драматического искусства»; реж.-пост. – Игорь Яцко) заставила одновременно вспомнить изысканную, преувеличенно роскошную сценографию Игоря Попова и лукавую бёрдслеевскую иронию.

Одновременно старомодно и современно смотрелись коллажные работы Надежды Скомороховой к спектаклю «Prank» (Московский театр «Школа современной пьесы», 2016; реж. Никита Бетехтин), заметны были и акварельные эскизы костюмов Е.С. Дорошенковой к спектаклю «Школа для дураков» (2016), и эскизы костюмов (2017; см.техн.) Светланы Лехт к спектаклям Рона Нигро «Рейвенскрофт» и по повести А.Н. Толстого «Похождения Невзорова, или Ибикус» (Театральная лаборатория «Пространство»), а также её две авторские куклы «R & D» (2017, п/м) …

И всё же, путешествие по выставке «театра в рамах» утомительно, представить, как это выглядит в театре на подиуме почти невозможно! Перед нами набор разных аспектов решений на плоскости и только-то; между тем на сцене с этой же плоскостью порой происходят удивительные метаморфозы. Ни одного видео готовых произведений, никаких гаджетов, словно за окном советские 1950-е годы. И только у Алены Сидориной рядом с её эскизом сценографии к спектаклю «Не бойся быть счастливым» по пьесе А.Арбузова «Мой бедный Марат» (Современный театр антрепризы, 2017; реж. – Р.Овчинников) представлено несколько снимков…эта робкая попытка выставить фото сцен из спектакля смотрелась почти трагично.

Печаль навеяла и жанровая пластика «Шаляпин в торговых рядах Замоскворечья» (2017; полимер.глина, металл, дерево, см.техн.) – забавные кукольные уличные сценки торговли валенками и прочей мелочью, авт. Любовь (Евмешкина) Подорова, к сожалению, такой рукотворный формат подачи смотрелся почти как «избушка на курьих ножках»; мало органики в столичную выставку начала XXI-го века вносили и милые задушевные и все же чуждые времени герои-куколки «Сказочные персонажи», «Герои театра скоморохов (Медведь, Коза, Обезьянка)» Татьяны Немцовой (2015; фарфор, глазурь, роспись).

Рассматривая мрачноватую иллюстрацию Олега Добровольского на тему романа Германа Мелвилла «Моби Дик, или Кит» — «Во чреве китовом» неожиданно в памяти нарисовался фрагмент экспозиции выставки молодых художников театра и кино «КЛИН 12. ПИР» в пространстве «Боярские палаты СТД РФ» (6-16 декабря 2017 г.)… Там творческая молодежь, принимающая участие в экспозиционном дизайне своего ПИРшества сценографии, весьма удачно соединила похожую хвостовую часть скелета (реквизит из спектакля МХАТ им. А.П. Чехова) с курсовой работой (макет декорации к «Соловью» И.Стравинского) студентки Колледжа музыкально-театрального искусства им. Г.П. Вишневской Надежды Ивановой. Сопряжение рождало метафору поверженного окаменелого Левиафана на Пире молодости, поисков и эксперимента. Кстати, на этой выставке «Магия театра и кино» были представлены эскизы молодых художников, которые демонстрировались на декабрьской выставке КЛИН. Например, чарующие готической мрачностью и кристаллографической брутальностью эскизы декорации к шекспировскому «Ричарду III» С.А. Крещенского. Но это так сказать   apropos…

Если же обвести одной линией контур итогов, еще раз заметим, что театр это изначально телесный объем, кубатура, это решения внутри пространства, вид на структуру пластической мысли… природа правдивости театральной условности в складках авторской лепнины и в сближениях контактах разных уровней, плоскость если и не враждебна, то все же чужда этому ящику метаморфоз, костюм не одежда, да и сумма теней – графика и прочая линеарность – маски визуального маскарада и только-то, тень всегда идет следом (в хвосте) за туловом зрелища, она не в ладу с конструкцией зрелища, с формами суггестии. Выставка в очередной раз доказала эту азбуку ремесла-волшебства.

© Ирина РЕШЕТНИКОВА

СЦЕНА, журнал по вопросам сценографии, сценической техники и технологии, архитектуры, образования и менеджмента в области зрелищных искусств. №1, 2018, с. 31-35.