Посреди же сада росли
дерево жизни и дерево познания добра и зла.
(Книга Бытие 2:9)
Существует суждение, что художественный образ рождается из воображения творческого человека и из него – воображения – рождается смысл и композиция произведения. Необходимо безусловно подчеркнуть, что для значительного или хотя бы достойного художественного произведения одного воображения мало, так как для получения хороших результатов необходимо иметь большие знания, богатый опыт жизни, опыт творчества, иначе творческий проект будет посредственным. И.Н. Крамской в своей статье «Судьбы русского искусства» с сожалением приводит пример такого способа творчества, к которому прибегал один из студентов Академии художеств: «Я беру лист бумаги и пачкаю его во всевозможных направлениях углем, карандашом; потом растираю тряпкою, ладонью, пальцами; вешаю его на стену, сам ложусь на диван, т долго, долго, смотрю на что эти пятна похожи, до тех пор, пока эти пятна не покажутся мне людьми, тогда я поскорее, стараясь не забыть, начинаю ловить красками, карандашом, чем попало, и это так хорошо выходит, что я часто получаю первые №№, как ты знаешь!..» (с.607). (1). Подобное притягивает подобное и познается подобным, так писали древние философы. Тем самым необходимо подчеркнуть, что произрастать из подобного трудно, если оно незначительно.
Образы рождаются в душах творческого человека, а познание души есть способ познания истины, в том числе любой природы: природы бытия, природы человека, природы существования, в том числе познания космоса.
Душа есть начало. «И был вечер, и было утро» и «тогда Господь Бог создал человека из земного праха и вдунул ему в ноздри дыхание жизни, и человек стал живым существом». (Книга Бытие 2:7).
Человечество на протяжении всей своей истории пытается разгадать ее тайну, используя знания своих предшественников для того, чтобы постичь не только мир, но прежде всего самого себя, постичь хотя бы некоторые причины бытия и последующие из этих причин действия и смыслы.
Непрерывность существования в природе есть один из главных смыслов в мировоззрении человека. Ничего не исчезает в никуда, существует как и сама природа, изменяясь по степени своего развития, но существует, как и само назначение человека, как живая вода, перетекающая из одного места в другое и преодолевающая различные природные изгибы.
Так материализуется тот самый пространственно-временной континуум, обозначенный как явление и Аристотелем в том числе, как существование объектов и последовательность их состояний. Это наиболее важная мысль, которая может быть обозначена и для творчества в том числе. Искусство рассматривается в своей истории и не может быть изъято как отдельная часть отдельного времени. Предыдущее развитие влечет за собой изменение в следующем времени. Категории пространства и времени никогда не оставляли умы со времен древней Греции, идущие от Евклидовой геометрии, которая стала обобщением наглядных представлений человека об окружающем мире. Движение евклидова пространства является композицией преобразования, определив начальную точку за начало координат и внутреннюю связь между тем, что уже есть и тем, что им порождается, что еще только становится. Нет явлений, которые бы не имели своих причин и не порождали бы тех или иных следствий. В истории искусства в свое время было признано, что разные периоды развития искусства были некоторым образом отделены не только хронологически, но и трактовались как отдельные явления. Нет необходимости рассматривать эти явления в данном контексте, однако следует заметить, что новые явления и стили возникают благодаря развитию предыдущего времени и имеющего в нем свои основания.
К.С. Петров-Водкин в своих воспоминаниях, названных им «Пространство Евклида», определяет свою творческую жизнь как движение вектора и сохранение начала координат, взаимно располагая векторы между собой. Такое отношение к выявлению собственного взгляда на творчество К.С. Петров-Водкин определяет из его наблюдений окружающего мира и его изучения. Это была его точка отсчета в системе координат.
«Отсюда я всматривался в мир. С пригорка у круглой беседки я научился разбираться по звездам. Восход, зенит и закат солнца знались мною по направлению дорожек и деревьев. Здесь прошли годовые смены пейзажа, дожди и бури, весны и зимы, по ним я стану оценивать в дальнейшем эти явления.
Здесь обдумывал я людей, животных и птиц. Устанавливал на свои места ценности, симпатии и ненависть. Здесь научился я любить землю - от влажной гряды с набухавшими ростками, ухоженной моими руками, до ее массива, ворочающего бока луне и солнцу.»
Полдень. Лето. 1917 г.
Посвятив четыре года изучению художественной жизни Европы, К.С. Петров-Водкин «переоценил и многое отбросил из полученного в русской школе». Туда стекалась из всех далей земного шара творческая молодежь и впитывала впечатления предыдущих поколений от Чимабуэ, Леонардо до Сезанна и Ван Гога.
Жаждущий воин. 1915
«Жаждущий воин» это оммаж «Танец» Матисса, 1910 г. «Танец» Матисса — воплощение ритма и экспрессии XX века.
«Танец», Анри Матисс (1910)
Три цвета Матисса – красный, синий, зеленый – в танце, объединяющем стихии, перекликаются с тремя цветами и таким же круговым движением в картине Петрова-Водкина «Жаждущий воин». Красный цвет, согласно традициям искусства, это цвет мужчин, цвет воина, цвет опасности или мужества, и цвет, который дает жизненные силы.
В течение длительного времени зеленый цвет стал символом не только растительности, но также и судьбы. К.С. Петров-Водкин безусловно вкладывает в этот хоровод человеческих судеб этот судьбоносный зеленый, куда втягивает воинов жизнь. «Любой цвет не существует сам по себе, он обретает смысл, «функционирует» в полную силу во всех аспектах — социальном, художественном, символическом — лишь в ассоциации либо в противопоставлении», - так характеризует свойства цвета Мишель Пастуро.
Образы, рожденные действительностью, находили свое отражение в мифах любого народа, обобщающих философские и мировоззренческие идеи, происхождение мира, вселенной, человека.
После боя. 1923.
Синий цвет появляется в древних мифах, цвет космогонии, цвет миров подземных и небесных. В картине «После боя» синий цвет больше, чем погружение мыслей героев в состояние прошедшего боя, сопряженной с потерей своих товарищей. Он означает одновременно и происходящее изменение в окружающем их мире, уже ином, чем был до того.
Погружение в проблемы искусства приводило к теоретическим рассуждениям по поводу форм искусства, в том числе символическим формам. Так Андрей Белый написал большую работу о символизме в искусстве, где он подчеркнул, что «искусство не в состоянии передать полноту действительности, т.е. представления и смену их во времени».
Он считает, что возникают пространственные формы искусства, основанные на представлении, и временные формы, основанные на смене представлений. Такое понимание искусства лежит в основе «схематизации действительности», которая дает возможность высказаться точнее, определеннее.
К.С. Петров-Водкин после поездки в Самарканд проговаривает увиденное как «цветовую поэму», в которой «ясный ультрамарин, в нем разыгрались до полной звучности золотые, желтые и зелено-бархатные вариации. Их пронизывает скромными жилками откровение Востока – бирюза».
«Древние люди умели сосредоточиваться над вещами и строить из них любые формы» - заключает художник. Формы познания добра и зла, познания себя.