В пространстве Театральной Галереи на Малой Ордынке ГЦТМ им. А.А. Бахрушина на выставке Ибрагима-Халила Супьянова «Письмена на кулисах» было представлено около 50 работ — живопись, аппликации, рельефы, театральные эскизы — созданных за последнюю пару десятилетий. Имя аварского художника-сценографа, графика и живописца из села Верхний Каранай Буйнакского района давно известно за пределами родного Дагестана и современной России. Его работы знакомы и западной аудитории по выставкам — «Сценография Художников Советского Союза» (1987, Прага), «Перестройка APT. Год 5-ый» (1990, Сен-Поль-де-Венс, Франция), Кунст Европа (1991, Ольденбург, Германия), «Пражское квардинале-91» (1991, Прага), APT шоу (2000, Нью-Йорк). Еще в 1971 году он окончил Дагестанское художественное училище им. М.А. Джемала. Заслуженный художник РД, член Союза художников РФ.
Главная тема его творчества — Театр, которому он посвятил более 35 лет. Уже первая работа над спектаклем А.Иловайского «Приключения Чанду» в Кумыкском музыкально-драматическом театре им. А.П. Салаватова (1977, Махачкала) выделялась красотой восточного волшебства панно задника и фантастическими костюмами, эскизы которых демонстрировались на Всесоюзной выставке художников театра и кино (Москва, 1979). В основном художник работает в национальных театрах Дагестана, где оформил такие спектакли, как «Ханума» (1978, 2002) в Лезгинском драматическом театре (Дербент) и Русском драматическом театре им. М. Горького (Махачкала), «Свадьба Кайтмаса» (1977), «Танг Чолпан» (1980), «Спящая лань» (1981), «Нашествие» (1986) в Кумыкском музыкально-драматическом театре им. А.П. Салаватова, «Бабушка Удрида» (1981) в Лакском драматическом театре им. Э.Капиева (Махачкала), «Авиценна» (1981), «Камалил Башир» (1988), «Подарок» (1982) в Аварском музыкально-драматическом театре им. Г. Цадасы...
Экспозиция подчеркнула уникальное свойство художника — умение увидеть объемы и структуры в живописном хороводе оттенков. Таков эскиз-аппликация супер-занавеса к оперетте Мурада Кажлаева «Валида» (Дагестанский театр оперы и балета, Махачкала, 2009), где в тесноте гармонии существуют синие, бирюзовые тона, в едином равенстве красок и вода, и сбившиеся в карусельную вертикаль кони, — гладь становится выпуклой, плоскость сжимается пружиной, привнося к коллаж динамичность.
Графической безупречностью отличаются пронумерованные эскизы занавес — №4, 6, 8, 10 — к опере Магомеда Гусейнова «Шарвили» (2010; Дагестанский государственный театр оперы и балета, Махачкала), похожие на увеличенные изразцы с сетчатой фактурой палимпсеста, словно просвечивающей друг через друга, где орнаментальные брызги рождают чарующую арабеску, намеренно загрязненно-потрепанную как затертый временем полог, — вот они оттиски времени! — но оттого еще более древние и значительные. Черно-серо-зеленый цвет концентрирует суть действия, где герой Шарвили видится грёзой своей будущей невесте Эквер, и сон-видение, завораживая и волнуя, разделяет влюбленных в пространстве и времени.
Сценографической силы о событиях 1396 года, когда восстание против деспотии Тамерлана возглавила Жанна д'Арк лакского народа, исполнен эскиз супер-занавеса к спектаклю М.Алиева «Парту Патима» (2000, Лакский государственный театр им. Э. Капиева, Махачкала), акцентирующий три ипостаси женского образа — хранительницы очага, матери и воительницы; эскизы костюмов к спектаклю З.Алиханова «Горный Али» (2009, Аварский музыкально-драматический театр им. Г.Цадасы, Махачкала) отличают гармонический ряд решений: черная условная силуэтность, скупая аппликативность восточной одежды и немногочисленные детали изображения воспринимаются раскадровкой трагической поэмы о погибшей любви Али и Зады, своим лаконизмом напоминая мезолитическую наскальную живопись в испанском Ущелье Валторты.
Нерв искусства Ибрагим-Халила Супьянова – дух энергии, мир радости и знание тайн, явленные зрителю из неброских кристаллов мироздания. Мастер передает динамику сближения этих эмоциональных далей. А скрепами таких драматических инверсий становится опора на дагестанское прикладное искусство, на мир серебра и ковки металла… В аварских серебряных изделиях большую роль играют чернь, наборные детали, объемные вставки из камней и цветного стекла. Супьянов поднял душу серебра и чернь на иной уровень. В контекст его орнаментально-живописного ритма работ, кажется, включено все народное искусство: серебряные украшения, резные камень и дерево, вышивки, ковровые изделия, старинные книги, каллиграфия. А фоном этих сближений становится гипнотическая музыкальность: цветовые, композиционные и сакральные рефрены, повторения, таинственные завесы и тайные письмена.
«Письма из Белокана» №7 (2009) отсылают и к объемные вставкам из камней и цветного стекла в аварском прикладном искусстве, и к мурановским стекольным вкраплениям; работы серии «Лечебная книга» (1996; картон, смешанная техника) — к расписным эмалевым панно, на которых белые точки и пунктиры неожиданно напоминают ювелирную зернь; а горизонтальный срез-архитектон «Рельефы» (2011; дерево, клей, акрил) превращается в макет лабиринта. Здесь листы серии «Дорожные чертежи» (2010, холст на картоне, смешанная техник) как зарисовки впечатлений путника, «открытки» издалека: мы следуем маршрутами путешествия, замираем в сценах привалов и снова трогаем в даль между небом и землей с зыбкими тенями и исчезающими силуэтами, превращенными в знаки, в некие карты-письмена, приоткрывающие духовные открытия и озарения.
Эти полотна И.Супьянова как отточенный мастерством музыкальный синтез цвета и графики, где линии шифруют ноты, а цвет приобретает звуковую окраску. И потому густые и плотные мазки черного цвета в обрамлении световых деталей так сложны и притягательны. Порой встречающиеся на полотнах арабские или аварские вязи вносят движение письменной трансляции, исследуя символику буквенных форм, приглашая зрителя через длительное рассматривание подвижных мифологических образов погрузиться/углубиться в хаотические слои неведомого.
Работая в формате нефигуратива, абстракции, широко используя в своем творчестве метафоры и ассоциации, обыгрывая глубинные смыслы, наслаивающиеся друг на друга в лабиринте эпох, художник синтезирует философию, музыку и поэзию в изобразительном поле – избирая для передачи своего мироощущения эмоциональную наполненность и цветовой аскетизм. Такой подход к культурной памяти эстетических образов помогает преломлять личные духовные координаты в творчестве, «материализуя» на полотнах мысли.
Впечатляющая художественная дактилоскопия времени — перекликающиеся «Отпечатки на двери» (2010; холст на картине, акрил) с серией «Микрохирургия» (2010; холст, акрил) и монументальные «Знаки Караная» (1997-2011, фанера, холст, акрил) — фрагменты знаков, врезанных в прямоугольники иероглифических ликов, клейма закодированных портретов, стертых водой, песком и ветром.
Так через простейшие геометрические формы, через различные типы циркульных изображений (круг, огораживание, обход, отражение), через определенные структуры вносится сакральное содержание. Подобный художественный метод можно трактовать как путь Супьянова. А мы, продвигаясь на ощупь к центру внутренней вселенной человека, скользя по ландшафту лучей и спиралей словно по извивам жизни, пытаемся прочесть изобразительные пласты художника, который увековеченным мгновениям каждый раз придает новое понимание, оставляя Бытие чем-то всегда ускользающим.
Ирина РЕШЕТНИКОВА