Юридический адрес: 119049, Москва, Крымский вал, 8, корп. 2
Фактический адрес: 119002, Москва, пер. Сивцев Вражек, дом 43, пом. 417, 4 эт.
Тел.: +7-916-988-2231,+7-916-900-1666, +7-910-480-2124
e-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.http://www.ais-art.ru

    

 

Поиск

Объявления



Кризис как предощущение нового

Всероссийская выставка (по счёту Х1) дала развёрнутую картину современного изобразительного искусства в многосоставности   видов, жанров,  форм. Она беспрецедентно обширна и потому не может сравниться ни с одним показом текущего процесса. По числу участников,  по своей географической составляющей она годится для того, чтобы идентифицировать  выступление с проблематикой творчества российских художников в целом. Другое дело, что обозначить вектор развития  художественной жизни невозможно  без  сведений  о представительности настоящего показа. К примеру, знать о  соотношении молодых художников и признанных мастеров на выставке, авторов из столицы и   Большой России. Это помогло бы корректировке  выводов в рассуждениях о судьбе пластической культуры, о традициях классической школы, которыми характеризуется выставка,  
В анализе   современного состояния нам не избежать ответа на  вопрос - чем движимо творчество, представляющее данный сегмент российской культуры. Таких ответов может быть много. Для того чтобы  избежать субъективности в подходе,   будем исходить из    предпочтений,  индивидуальных пристрастий показавших свои работы художников. Фигурально выражаясь, выставка позволяет произвести горизонтальный и вертикальный срез  пласта художественного мышления.
Самое первое впечатление –   модель российских показов остаётся прежней. Добрая половина живописных работ связана с  пейзажными мотивами,  их классической разработкой. Но возникало и что-то неуловимо  обострённое – в атмосфере выставки доминировал  фактор социального самочувствия.   В состоявшихся образных посланиях угадывалось нечто принципиальное для сегодняшнего дня,     позволяя  судить об   умонастроениях в творческой среде. В    совокупности  высказываний   рождалось ощущение – поворот в сторону нового не произошёл, примеры социальных перемен  не вдохновили ни одного решения.  Как это понимать?
Исповедуемая традиционная образность свидетельствовала: несмотря на посетившие страну потрясения, перечень которых не нуждается в напоминаниях,  ценностные категории,  не оказались порушенными. Работы  авторов с удивительным упорством утверждали устойчивость не приёмов, но  идеалов.  Именно это читалось за разнообразием взглядов на то, что составляет гармонию  внутренней, интеллектуальной жизни. О каком разладе в большой стране можно говорить, если  культурные модификации, ставшие основой выставки, демонстрировали уникальное единство духа! Или  выставка под названием «Россия»  оставила за своим пределом  другую страну,  реальность которой видишь на улицах, в телевизионных программах, в кадрах блокбастеров? Вопрос далеко не риторический.
Известно - искусство  не зеркало, хотя кое- что отражает. Понять, что отражает, каков нерв индивидуального  художественного восприятия можно лишь в  контексте  действующих стереотипов.  Никто не станет спорить, что произошедшие социальные сдвиги явились серьёзным испытанием  для всего   уклада жизни, в том числе жизни творческой. Экспансия  новых политических идей затронула мировоззренческие установки, родился феномен глобальной интеграции.  Показала ли это выставка? Дело не в том, что «перемены» были проигнорированы. Художественные послания, конечно, не случайно прокламировали приверженность личности к  истокам, к  корням. Хорошо это или плохо? Ответы могут быть разными. На выставке они присутствовали. Одно дело когда традиционное подаётся  с привкусом наивной отрешённости от века,  сентиментального восторга,  не оставляющего  места для  подтекста, когда приятные взору уголки родной природы со  светлыми ликами церквей,  уютными  подворьями со скромными домашними радостями,  которые отторгаются честным подходом к творчеству, и совсем другое дело - созидательные интенции образа, дающие пищу уму и сердцу. При всей своей искренности первые  кажутся сомнительно полнокровными творениями для того, чтобы стать достойной альтернативой   агрессии бездуховности. Наступающей мощи  не может быть противопоставлено бессилие красоты.
Творческому отношению ближе примеры, когда, работая  в традиционных эстетических категориях, автор обладает широтой подхода, когда ретроспективизм    становится не признаком отрешённости от «неугодной» действительности, а концентрирует в себе нравственную силу современной личности. Таким качеством обладает картина  художника В.Лысюка «Псковский кремль». Достоинства сдержанной  колористической палитры,  архитектоника пластического решения, дающая простор для интерпретаций, наделяют образ  историзмом.    Черта концентрированной монументальности  обозначилась и в  графике.   Лист В.Ушаковой «Магазея в Склепово», выполненный  в технике   карандашного рисунка,  лаконичностью образа  достигает убедительной обобщённости.
Касаясь   категорий историзма хочется остановиться на проблеме собственно  исторического жанра, какой она видится в последние годы. Исторических сюжетов стало появляться всё больше, однако легко различимы признаки  стагнации жанра. Набор приёмов: большие размеры холста,   костюмное насыщение сцен, пафосность персонажей – всё это так далеко от демократической традиции отечественной живописи 19 века, от способности художника быть актуальным для современников. Хочется предостеречь новоявленных исторических художников: неожиданно воскресший  возврат  в лоно академизма пугает своей нечаянной близостью с современным гламуром.
На выставке фигурирует традиционный круг персонажей – Александр Невский, Иван Грозный,  правительница Софья. Но  современное прочтение «историй» это не повторение пройденного. Ретроспективность обладает особым свойством актуализации. Поворот к ней – в индивидуальном видении общезначимого, в авторском открытии события. В этом отношении интерпретация личности Петра Первого в скульптуре Л.Баранова привносит новое – найденная мастером постановка фигуры (Пётр приподнимается на цыпочках) убедительна  в передаче чисто человеческих усилий в таком историческом деле как возвышение державы, а  обращение к ретростилистики в  серии акварелей В.Дранишниковой «Основатели армии российской» оправдано   убедительными характерами персонажей.   Новым дыханием   историзма отмечено решение П. Оссовским религиозно-духовной темы в полиптихе с фигурами апостолов Петра и Павла.  Величие и таинственность в соединении категорий пространства и  обликов святых рождает ощущение метафизики отечественной истории в её связи с православием, с исповедальностью сознания.
Устремление к далёкому и недавнему прошлому составляло черту  многих  российских выставок  прошлых лет, здесь как бы место продолжающейся линии. Но  сегодня можно говорить о своеобразии феномена ретроспективизма как мировоззренческой программы,  до конца сложившейся на этой выставке. Заметим, для того, чтобы данное качество идентифицировать  с  художественном прорывом, недостаёт определённой пластической энергии, некой образно-формальной концентрации. В этом состоит латентность процесса.
Концептуальное решение мало сдвинулось со своей традиционной  тематической площадки. Оптимизм, радость бытия в картине В.Сидорова «В начале мая» решается через образы детства. Настроение сопрягается с обликом  ребятишек,  не похожих на сегодняшних деревенских детей. Это всё было, говорит нам автор. А прошлое свято. В картине А.Осипова «Праздник оленя»  ретроспективный оттенок в решение народной сцены  вносит  декоративно-лубочная стилизация композиции.  Глубинное решение пространства, сообщает картине монументальность - здесь форма активно работает  на идею.
В самом обращении к ретропредмету заключено восхищение  гармонией, совершенством,  качествам, к которым  тянется глаз человека. Таким увидел московскую панораму А.Суховецкий в картине «Над девичьим полем».  Пронзительностью ностальгических переживаний  окрашены камерные образы И.Орлова «Облака» и «Дорога». Но если это видение мира находится во власти иррационального, то образы В.Иванова, «Посадка капусты», «Отбивают косы»,  не менее внятные в своей устремлённости к поэзии, тянут к земле, к красоте бытия, заключённого в немудрящем крестьянской труде. И здесь слышится грустная нота. Как широк ассоциативный ряд этих произведений? Созвучна ли пластическая органика этих образов общественным тревогам за судьбу традиционного российского уклада  – жизни  в окружении родной природы? Мы склонны находить эту связь, но широта обобщения требует от художника неких дополнительных профессиональных усилий. Ведь свершающиеся утраты   не из частного, социального, ряда. Они явление экзистенциального  порядка, и потому невосполнимы никакой модернизацией и прочими премудростями наступающего века.
На  фоне романтических интерпретаций радикальными выглядят позиции, тяготеющие к прямым сюжетным построениям. В картине Н.Зайцева «Памяти моей бабушки» воспроизведён  сюжет, в котором гармония человека с природой составляет главное достоинство тяжёлого крестьянского труда. Оценим, нравственную сторону произведения. Художник, человек города, чувствует свою ответственность за  маргинализацию традиционного образа существования человека. Это сознание проявило себя в скульптуре молодого автора   Е. Брусенцовой    «Ожидание». Фигура женщины, стоящая за изгородью, взята крупно. Сама форма (бронза) претендует на монументальность. Замысел композиции поясняет лежащий на постаменте листок со стихами, его заголовок «Поставьте памятник деревне». Из этого ряда посланий и символическая трактовка образа в скульптуре А. Твердова «Прощание с лошадью».
Примечательной особенностью  выставки стали портреты   людей, изображение  которых сопровождается сведениями   об их возрасте (90, 100 лет). Эти цифры - вместо прежних данных о заслугах модели. Зная о царящем в обществе снисходительно-пренебрежительном взгляде на человека преклонных лет нельзя не отнести эту подробность к утверждению концепции памяти прошлого, проявившейся на выставке.
Отторжение настоящего –  подтекст многих высказываний.  В картине И.Зарипова «Да здравствует социализм»   парадоксальное соединение черт патриархального Востока и сцены сельского рая, прокламируемого в качестве   гармонии  социалистического прошлого.  Наибольшая резкость высказывания принадлежит работам Г.Коржева.  Картина «Скорбный дуэт» заставляет вспомнить знаменитый персонаж художника - трубача из картины «Интернационал». Теперь в красноармейском шлеме выступает голова скелета, а валяющийся среди хлама бюст вождя пролетариата в картине «Свалка» даёт повод к грустному размышлению о поверженных кумирах. Это так. Но зададимся  вопросом, вправе ли искусство в своей особой миссии гуманизировать общество бросать индивидуума в бездну страха, ненависти, терзать мыслью о погибели?  Вопрос не отвлечённый, он касается сути творческой работы. Во всяком случае, деятельности той  части художнического сообщества, что противостоит тотальному нигилизму  новейших  течений. Водораздел одних и других пролегает не  на уровне технических приёмах, он - в   ценностных категориях. Вопрос творческого акта  не столько вопрос школы, сколько мировидения. Для одних он ведёт к философии жизнестроения, которая в конкретном случае художественного месседжа перерастает в    драму личности. Для других – тотальный распад ценностей. Мы противопоставляем умозрительно иллюстративному подходу концептуализма широкую созидательную природу художественного образа. В этом случае речь  о драме, которая не становится концом, а рождает чувство преодоления.
Подобное эмоциональное настроение содержат городские пейзажи И. Полиенко. Восприятие архитектуры советского конструктивизма  («Кинотеатр Ударник») дало повод  автору воплотить некую доминанту драматического мироощущения, где встретились   напряжение и порыв. Отчаяние преодолевается  состоянием внутренней концентрации, с которой сопрягается вызов нестроению времени.
На этом  фоне разлада различимы и «мирные» настроения, когда сотворённый художником мир благосклонен к происходящему. Едва ли ни самой оптимистичной картиной выставки стала работа новосибирского художника М.Омбыш-Кузнецова «Раз, два, три, четыре, пять». Приём монтажа  органично подошёл к «считалочке», в которую играют мальчишки. Образ - как глоток воды из чистого ручейка, который когда-то потом станет большой рекой.  
Если иметь в виду тематический аспект, можно сказать, что две полярных по своему содержанию тенденции обнаружились на выставке. Обе активно осваивают те области человеческой жизни, которые не были в  традиции выставочных показов советских лет. Для выражение религиозного сознания   при общении  с Всевышним авторы обращаются к некой визуально конкретной сцене. Передача молитвенного состояние человека  - задача  специфическая для художника, работающего с натурой.   Есть стремление решить тему через облик молящегося, через характер окружающего интерьера (храма). В итоге всякий раз получается картинка,  что-то вроде иллюстрации к  непроизносимому тексту.  Собственно эмоционально-пластических открытий, с чем не может конкурировать никакой чисто описательный приём, я не заметила. Здесь есть над чем подумать, если не отдавать эту сферу бытия на откуп декларативности.
Попутно  замечание о специальном  разделе современной иконной живописи. Достойна уважения  цель организаторов выставки повлиять на   уровень современной иконописи, демонстрируя наиболее качественные образцы. Но всё же икона – не выставочно-музейный экспонат. Писание иконы особый, не мирской вид, деятельности. Выставка – это зрелище, шоу, где идёт соревнование честолюбий,  демонстрация творческих излияний, поисков не столько божественного просветления, сколько свежих индивидуальных находок. Трудно не испытывать дискомфортность, наблюдая участие в  интеллектуальном  вертепе  авторов,  избравших для себя приобщение   к божественному. Или работа иконописца теперь стала сродни деятельности художественно- производственного комбината?
Теперь о другом. Появление в экспозиции  произведений скульптуры, которые можно отнести к  эротической тема,  дань новому времени. В подходах заметны модификации   - от классической целомудренности с   внимательной проработкой натуры в скульптуре М. Васильева «Грёзы» к  эксцентричному ракурсу модели  в  работе  В. Корнеева «В состоянии покоя», от пластической закодированности во «Влюблённых» С.Щербакова до вполне аффектированного образа С.Мильченко «Предчувствие троянской войны», решённого с декоративным размахом. Близка к эротическому ряду  сидящая женская фигура М.Аксёнова («Высокие каблуки»), выполненная в декоративной стилистике,  с  достаточно верно подмеченной агрессивной сущностью современной женственности. Все работы в бронзе. Удачно для  темы выбран жанр малой пластики, сообщающий образу некоторую интимность. Заметим, границы изображения  обнажённой женской модели раздвигаются. У скульптора М.Малашенко, автора декоративно решённого   камерного «Портрета беременной жены» (в одежде), мы видим станковых размеров композицию в мраморе «Натали» -  фигуру обнажённой беременной  женщины. Для наших выставок образ не традиционный.  
Как бы не разнообразили впечатления новые сюжеты выставки,  внимание к собственно пластической стороной  творчества не может быть отодвинута в сторону. Об этом уже было сказано. Что касается скульптуры, то на фоне угрожающей экспансии муляжности,  обозначившейся в  композициях нарративного характера, хочется отметить пластическую культуру таких разных по задаче произведений как «Болото» А.Дронова и «Озеро» Т. Коленковой, когда используемый приём органичен значению образа, а язык пластики не подменяется «рассказом».
Если анализировать причины некой подмены подходов, приводящей к расширяющейся       повествовательно-пространственной зоны в скульптуре, то объяснение этой приметы времени  лежит, по-видимому, в  психологических особенностях социума. Речь об утрате обобщённо-монументальной характеристики, о проблематичности для искусства категорий целостности.
Переживаемый момент  открывает  поле  для экспериментов.  В композиции «Пушкин в Сурх-Дигоре» В.Соскиев ищет единства  фигуры и предметной среды, форсируя экспрессионистичность пластического приёма. Не всегда «импрессионистический» характер формы оказывается убедительным. В  работе И.Шанина «Ночной улов» шокирует «насилие» над материалом: бронза слишком специфический материал,  чтобы позволить автору идентифицировать её с водной стихией. Семантические резервы для скульптуры таятся в использовании цвета. Композиция из дерева «Воин из Юрьева Польского» автора Л.Колибаба -  пластический парафраз на тему древнерусских фресок. Имитация удалась –  фигура словно вышла из стены древнего собора.  Обращение к памятникам культуры как источнику новых образных ощущений  отнюдь не новый  ход. Важно, что сегодня он помогает  выйти на синтезирующий образ. В серии офортов К. Губайдуллина «Пермская деревянная скульптура» решается созвучная современному мироощущению тема драматического преодоления судьбы. В графическом триптихе А.Машанова «Пасха» происходит интересное осмысление иконописных образов – свободное композиционное решение создаёт остроту восприятия традиционного сюжета.
Синтез форм лежит в основе концептуальной задачи. В большой рельефной картине - таким словом хочется обозначить работу двух авторов, С.Горяинова  и Н.Сахарова, «Партия» - цвет и объёмная форма равнозначны в создании остро предметного впечатления от сюжета.   Мы  готовы были бы принять  «натуральность»  подачи, если бы не невозможность согласиться с трактовкой одного из  персонажей - А.П.Чехова. К погрузившемуся в шахматы Л.Н.Толстому как бы нет претензий. На выставке вообще заметна  тяга к портретированию писателя Чехова в позе задумчивого лирика.  Интерпретация    стала  общим местом. В рельефе «Партия» - это образ  меланхолика. Если в портрете нет  характера, то новоявленная натуральность не облегчает общей задачи, обнажая свою коварность. В эффектно поданную композицию проникает элемент вездесущей гламурности.
На примере такого живописно-скульптурного синтеза мы продолжаем анализировать результаты замеченных поисков. Почему-то эту творческую задачу устроители выставки отнесли к разделу монументального искусства. Ну да, им виднее.  По свежести впечатлений от    приёма свободного мазка  «Март» И.Пчельникова  уникален в создании своеобразного сплава  живописной маэстрии и ритмической упорядоченности пространства картины. Натура не «давит», а ведёт за собой.  В «Канапе» Л.Маркеловой острота образа  создаётся слиянной чёткостью линии и цветового пятна. Впечатление  экстравагантности поведения проецируется в трёх  женских фигурах. Возможно  в обоих примерах есть частное решение задачи, но невозможно недооценивать  работу над формой в наше,  индифферентное к высокому профессионализму, время.
О проблемах сходного порядка хочется сказать в связи с  произведениями прикладного искусства. Бывали времена, когда мастера этого вида  задавали тон в  экспериментах с формой,  прокладывая дорогу станковым жанрам. Сейчас, судя по всему, другое на уме. Ушла широта задач, которая  ведёт художника  к формальному поиску. Достигнутый в прошлом технический уровень  остался, но он ориентирован как бы на самоё себя. Гобелен, вид декоративного текстиля, который кто-то удачно назвал блуждающей фреской, не сделал знакового прорыва. Не то чтобы совсем исчезла большая форма,  но в образном отношении она не даёт принципиально новых  решений. Многодельная работа С.Гавина «Проект реставрации» оставляет удовлетворение от цветовой разработки предмета в пространстве, отсылая  нас к классическим традициям гобелена. Образно-ритмический  язык  гобелена Т.Гребневой «Меж твердью неба…»  более соответствует конструктивным тенденциям в современной архитектуре, без связи с которой невозможно успешное развитие этого «прикладного» вида. Конечно, существует  задача некой эмоциональной компенсации техницизма, опирающейся, как правило,  на  традицию. Может быть, я выскажусь через чур вольно, но предпочтительней в таком  дополнении не «антиквариат», а  трансформация форм народного творчества, каким явилось на выставке   панно из войлока «Последний  тюркский воин» Р.Кираева и Г.Мухамедьяровой. Творческой переработкой высокой  традиции стала композиция М.Сыромятниковой «Византийская мозаика». В  русле радикального истолкования классического образа работает М.Принцева  в текстильном  коллаже «Петербург». Используемая автором  стилистика модерна декоративна и «литературна»  одновременно
Принципиальными для современного состояния искусства видятся  усилия творцов над выработкой новых стилевых параметров. Среди препятствий на этом пути -  соблазн сделать «красиво», он художников декоративно-прикладного искусства подстерегает на каждом шагу. Вот и такой известный мастер как Т.Сажин оказался не защищённым от  веяний  красивости. Его «Амфоры» (интересный эксперимент со стеклом) поблескивают золотцем, вряд ли уместным, если иметь в виду  образ древнегреческой керамики. Строгое колористическое решение образа  П.Куприяновым (пласт «В ожидании снегов») или пластическая форма в сосудах Н.Богдановой «Чёрное и белое» (материал – шамот) кажутся более адекватными   в современном понимании декоративных качеств, в которых нет  места назойливой кичливости роскошью.
Есть ещё одна проблема, связанная с техническими поисками в материале. Образы Л.Солодкова (композиция «Осень») состоят в неком превращении шамота с глазурями в материал, имитирующий   блеск и жёсткость металла. При всей оригинальности решения  признаем сомнительной саму задачу, если исключить, конечно, воздействие на автора искуса гламурности. В этом отношении инсталляция Ю.Мерзликиной, создающая с помощью полос листового стекла удивительно тонкую игру света в пространстве,  не лишённую образной составляющей, кажется более корректным приёмом.
Как все художники мастера декоративно-прикладного искусства сталкиваются сегодня с трудностями, возникшими из-за отсутствия производственной базы. Но есть уверенность, что   в решении технологических проблем находится  выход для  реализации творческих импульсов, о чём свидетельствует  композиция из стекла А.Иванова «Турнир», выполненная в  авторской технике – цветоспекание.
Фигуративная керамика, не в пример прежним годам, заняла  скромное  место на выставке. Дефицит свежих  наблюдений – общее место на выставке.  Для перспективы развития важное значение имеет установление связи декоративных форм со стилистикой современного интерьера. Многофигурная композиция Г.Корзиной  «Крещендо» (фарфор, бисквит) строится  на ритме, на экспрессии линий, игнорируя цветовую характеристику   Это заметный шаг в стилевом овладении пространством. Но эмоциональная природа цвета как выражение некой национальной стихии вся же  не уходит из керамики совсем, о чём свидетельствует отмеченная тонким юмором композиция  Е. Базловой «Чаепитие». Не может не привлечь внимание удачная попытка  двух авторов, В. и Н. Будак, выйти на фигуративность, используя в мелкой пластике традиции Гжели.
Вопросы  пластической культуры   обнаружили свои аспекты на графическом материале выставки, где профессионализм составил наиболее привлекательную сторону работ. Вездесущей самодеятельности трудно тягаться с мастерами, чьи успехи  напрямую связаны с собственно техническими навыками. Однако   весьма заметным здесь оказался профессионализм наработанной руки, которая умеет грамотно сотворить картинку (с помощью акварели, линогравюры, литографии и т.д.). В этом радующем глаз окружении, предпочтительней оказывается строгое, выверенное отношение к форме,  экономное использование графических средств. Блестяще этим владеет А. Бородин, знающий цену выразительности приёма. Автолитографии «Деревня, в которой я живу» создают гармоническое равновесие пространства чистого листа и части, занятой штрихом, в которой каждое касание драгоценно. Минимализму в отборе пластического приёма следует  Ю.Спиридонов, достигая монументальности впечатления в «Эскимосских мотивах». Литография  Л.Елфимовой «Покров» в самом характере штриха передаёт нежность, лиричность мотива. Такой  графической  «повествовательности»  противостоит иной подход в серии И.Аскарова «Железная дорога». Автор добивается жёсткости, фрагментарности композиции, выполненной в плотной темперной технике. При этом художников объединяет  концептуальное отношение к технической задаче. Подчеркнём, подлинный профессионализм – это точность   приёма,  минимум   средств, дающих стопроцентное попадание. С таким образным отбором никакая  самодеятельность несопоставима. И ещё. Широки и разнообразны перспективы  работы со смешанными техниками.  Как  удачное решение выделялся коллаж «Самовоспоминание» (странное название) В.Власова, художника, тонко чувствующего цветовую характеристику пространства. Его образ адекватен современным стилевым предпочтениям, избегающим  многословной описательности.
Вопрос о стиле, имеющий прямое отношение к факту эффективного художественного воздействия на  зрителя, касается и такой специфической стороны  экспозиции как  дизайнерское сопровождение – рекламного плаката. По сути, это первое послание, которое создаёт   визуальный образ выставки. Такова аксиома. В нашем случае российская выставка справедливо претендовала на  всеохватность показа,  однако масштабность решаемой задачи не может быть сводима к некой узкой традиционной примете, какой является, к примеру, гжельский мотив, украсивший собой выставочный плакат. Просчёт стилевого образа не случайный. Он порождён недостаточностью общих представлений о   вызовах времени. В значительной мере это касалось и произведений, составивших совокупный образ выставки. Иногда слышатся сетования на то, что кризисное время не позволяет художнику работать на подъёме, а современные социальные условия не созрели для расцвета искусства. Утверждения беспочвенны, потому что для творческого созидания нужны идеи, духоподъёмность мышления. Примеры истории это  подтверждают. «Вначале было Слово».  Вначале был Андрей Рублёв,  потом Куликовская битва. Расцвет отечественного искусства  60-70-х годов 20 века вообще проходил на фоне экономической стагнации государства. Масштабность художественных решений – вот, что сегодня востребовано. Новое самоощущение, пожалуй, и есть самое ценное, что может  в наши дать обществу творение мастера.  

Плетнёва Г.В.