Галерея «На Ленивке» представляет выставку:
«Портрет с историей»
(6 марта – 27 апреля 2013г.)
Открытие 5 марта (во вторник!) в 19.00. Пресс-показ с 17.00.
Адрес: Москва, ул. Ленивка, д.6/7
Выставка «Портрет с историей» соберёт в «Галерее на Ленивке» с 6 марта до 27 апреля 2013г. живопись и графику последних трёх столетий: от портретов царских вельмож до изображений наших современников. Проект посвящен портретам c необычной моделью... портретам, прожившим после своего создания необычную жизнь.
Среди художников выставки: Мстислав Добужинский, Александр Древин, Константин Коровин, Борис Кустодиев, Евгений Лансере, Александр Моравов, Григорий Мясоедов, Леонид Пастернак, Илья Репин, Николай Синезубов, Константин Сомов, Роберт Фальк, Александр Яковлев и другие.
Галерея «На Ленивке». Москва, ул. Ленивка, д.6/7, 2-й подъезд, 3 этаж. (м. Кропоткинская). Тел.(495) 691-11-60. Ежедн. с 12.00 до 20.00 (кроме пн.и вскр.).www.nalenivke.com
Вход на открытие 5 марта 19.00 – по приглашениям или аккредитации.
В приложении – пресс-релиз, доп.материалы – «Истории», и иллюстр. изображения в высоком разрешении по ссылке: http://files.mail.ru/F4494816B6634DDA908C641F23D1D564
Дополнительные материалы и/или иллюстрации – по запросу.
Будем признательны за внимание к проекту. И ждем вас в Галерее «На Ленивке». Пресс-агент проекта Валерия Галлай 8-916-674-11-69 Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Галерея «На Ленивке» представляет выставку:
«Портрет с историей»
6 марта – 27 апреля 2013г.
Кураторы: Елена Воронина, Мария Гадас
Открытие 5 марта (вторник) в 19.00.
Пресс-показ с 17.00.
Выставка «Портрет с историей» соберёт в «Галерее на Ленивке» живопись и графику последних трёх столетий: от портретов царских вельмож до изображений наших современников. Проект посвящен портретам c необычной моделью: знаменитый современник художника, (иногда и он сам), его неслучайная знакомая, или носитель странной судьбы. А ещё он о портретах, проживших после своего создания необычную жизнь. И о том, как неживое изображение иногда входит в мир живых, полностью изменяя ход событий.
Художники выставки: Алексей Арапов, Мстислав Добужинский, Александр Древин, Алексей Исупов, Константин Коровин, Борис Кустодиев, Евгений Лансере, Александр Моравов, Григорий Мясоедов, Леонид Пастернак, Илья Репин, Николай Синезубов, Константин Сомов, Роберт Фальк, Александр Яковлев и другие.
Многие из героев-персонажей зрителю хорошо известны, как, например, позировавший Илье Репину театральный критик Николай Евреинов, Лев Толстой, написанный Александром Моравовым «с натуры» в Ясной Поляне, жена и постоянная модель Константина Коровина актриса Надежда Комаровская и многие-многие другие.
Николай Евреинов в своей книге «Оригинал о портретистах» описывает момент, когда, рассматривая свои портреты (в том числе и этот, Репинский), он обнаруживает повсюду признаки автопортретов: то гримасу Маяковского на своем лице, то экзальтированную утонченность Сорина, то мощную стать Репина в своей осанке «И вот я вдруг увидел (да, да! – отчетливо увидел), что это, строго разбираясь, не мои портреты, не портреты с меня, что я здесь только материал, канва, трамплин, дорожка! что лицо мое только рамка, а в рамку-то втиснут кто-то иной, совсем иной, чем я, хоть знакомый, более или менее знакомый... Это были все ... автопортреты, если только портрет в искусстве понимать не как фотографию, чертеж или декалькоманию, а душевный снимок».
Александр Моравов написал портрет Льва Толстого всего за год до смерти писателя. Здесь граф не пашет, не позирует, как у Репина или Крамского; он неловко примостился у круглого столика в своём кабинете... Софья Андреевна, посмотрев на законченный в красках вариант сказала «Как вы точно подметили буржуазную обстановку его кабинета»... Через год Лев Николаевич Толстой бежит из дома и умрёт в дороге, вдали от этих заставленных комнат.
Борис Снежковский с портрета Сомова появился в доме художника, когда тот готовился к иллюстрациям истории Дафниса и Хлои. «...Нашел одного русского, очень хорошо позирующего и хорошо, но слишком атлетично для Дафниса сложенного, и подговорил его на 10 сеансов. ... Три раза уже рисовал его и вижу, как трудно будет мне справиться... А мой натурщик, русский, 19 лет, оказался очень умным, образованным и славным»... В дневниках и письмах Сомова молодой натурщик так и остался «Дафнисом», с начала 30-х гг. он становится главной мужской моделью Сомова и его частым компаньоном в светской жизни.
Выставка «Портрет с историей» это рассказ о том, как многое не помещается (может быть, намеренно) на холст или бумагу, о том, как знакомство с моделью меняет взгляд на портрет, и о том, что предметы тоже имеют свою судьбу.
Кураторы: Елена Воронина, Мария Гадас. Произведения из частных собраний.
www.nalenivke.com
Галерея «На Ленивке». Москва, ул. Ленивка, д.6/7, 2-й подъезд, 3 этаж. (м. Кропоткинская).
Тел.(495) 691-11-60. Ежедневно с 12.00 до 20.00 (кроме пн.и вскр.).
Стоимость билета: 150 руб. (для льготных категорий – 50 руб.)
Вход на открытие 5 марта 19.00 – по приглашениям или аккредитации.
Пресс-агент проекта Валерия Галлай
8-916-674-11-69 Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Илья Репин. Портрет Николая Евреинова
Из книги Николая Евреинова «Оригинал о портретистах» (1922)
«Интересная мысль озарила меня на одном из музыкальных вечеров в доме моей матери. Играл молодой виолончелист Николай Нарбут. Я сидел отчасти против него отчасти против стены, где в два ряда, сверху донизу висели, и посейчас висят, закантованные портреты моей персоны кисти И.Е. Репина, Н.И. Кульбина, М.В. Добужинского, Давида Бурлюка, князя А.К. Шеваршидзе, С.А. Сорина и других.
Итак, я сидел перед стеной с моими портретами, слушая Баха в исполнении Н.В. Нарбута. Хорошо играет Нарбут. Благодаря его cavate (О, чары cavatы!) нервы мои напряглись до истомы блаженного созерцания.
И вот я вдруг увидел (да, да! – отчетливо увидел), что это, строго разбираясь, не мои портреты, не портреты с меня, что я здесь только материал, канва, трамплин, дорожка! что лицо мое только рамка, а в рамку-то втиснут кто-то иной, совсем иной, чем я, хоть знакомый, более или менее знакомый... Это были все ... автопортреты, если только портрет в искусстве понимать не как фотографию, чертеж или декалькоманию, а душевный снимок.
Репин... Что можно прибавить к той уйме, что о нем написана? Таких два слова я скажу о гениальном Репине. Натура стихийная. Серьезен и любит серьезно. Шуткам смеется скорее из любезности; полная противоположность галльской натуре с ее приязнью к шуткам и ко всему легковесному, легкомысленному. Труженик в искусстве. (Помню как Илья Ефимович сравнительно долго писал мой костюм. «Самое трудное-платье», - заметил деловито Илья Ефимович как бы в оправданье, что лицо за этот сеанс мало «подвинулось», а когда я сделал удивленные глаза на такое неожиданное заявление знаменитого ликописца, он добродушно прибавил «А еще труднее...лицо»)
Любит вдохновенное. Любит крупное. И черты лица Репина крупные. Картинен (Длинная шевелюра, широкополая шляпа, белый отложной воротник). Кряжистый и немножко тяжеловесный. Очень мужчина. Вот уж кто не сентиментален! Когда его дочь ребенком расквасила свой носик, Илья Ефимович, работавший в то время над картиной «Убийство Иоанном Грозным своего сына» вместо того, чтоб посочувствовать и принять меры милосердия, остановил плачущего ребенка и не дав ему вытереться, тут же записал тон свежей крови, столь искомый для его картины).
Репин ненавидит кривлянье, в чем бы оно не выражалось. (Помню наши частые споры о кубизме и футуризме). После этой характеристики вы сразу же найдете «Репина» там, где вы прежде всего мнили увидеть Евреинова. Перед вами вполне серьезный человек. Именно не серьезничающий, а серьезный. Его трудно, этого Евреинова, представить улыбающимся. Чем насмешишь такого? Да ничем. Невозможно представить себе, чтобы такой Евреинов был автором множества буффонад, был во главе «Кривого зеркала»... Какой тяжелый этот Евреинов! Странно представить его себе на репетициях показывающим артистам жесты, на ходы и перебеги пантомимы... Есть что-то в плечах, что даже намекает на его неуклюжесть. По крайней мере, кажется, что если он встанет, он, скорей всего, пойдет «вразвалку». Во всяком случае, плясать такой малоподвижный режиссер неспособен!
И гордый же! И важный же! Смотрит свысока! Превыше всех! (Репин писал меня посадив на помост, писал, глядя снизу вверх).
И ничего миниатюрного в нем, женственного, легкомысленного! Крупный человек. И немолод и немоложав! (Репину исполнилось 70 лет, когда он писал меня.)
Во всем остальном, что обще у меня с Репиным, портрет прекрасен. Стихийность натуры, размашистость, артистичность – все это удалось в самой лестной для меня степени».
Константин Сомов. Портрет Бориса Снежковского
Борис Снежковский появился в мастерской Сомова в 1929 году. Художник готовился тогда к иллюстрациям истории Дафниса и Хлои. «...Нашел одного русского, очень хорошо позирующего и хорошо, но слишком атлетично для Дафниса сложенного, и подговорил его на 10 сеансов. ... Три раза уже рисовал его и вижу, как трудно будет мне справиться... А мой натурщик, русский, 19 лет, оказался очень умным, образованным и славным»...
В дневниках и письмах Сомова молодой натурщик так и остался «Дафнисом»: «заходил Дафнис», «были с Дафнисом в опере», «сделал серию набросков с Дафниса». После долгой болезни и смерти Мефодия Лукьянова, самого близкого ему человека, Сомов переживает мучительное одиночество. Он уезжает из наполненной воспоминаниями квартиры, и старается непрерывно занимать себя работой. Борис Снежковский продолжает позировать Сомову и становится его частым компаньоном в посещении выставок, театров, молодого кинематографа. Сомов сближается и с родителями юноши, о его матери, Адели Снежковской, он упоминает в дневниках, не без присущей ему иронии. Атлетическое сложение Дафниса – результат занятий боксом. Сомов пишет «Портрет с боксерскими перчатками» в том же году, что и этот, не вполне законченный портрет (с начала 30-х гг. Снежковский становится главной моделью Сомова).
Как в реальности художник увлекает модель в пыль театральных галерок и музейную тишину, также полная жизни молодая плоть переносится в эфемерную, дрожащую материю живописи Сомова. В сумерках подсматривающих предметов и при дневном свете на сине-белых простынях, атлет Дафнис превращается в фарфоровую статуэтку. Розовощекое лицо на мускулистом торсе, он уже помещен художником в мир исчезающих предметов.
Александр Моравов. Портрет Льва Толстого
Этот портрет Моравов рисовал в 1909 году. Жена писателя, посмотрев на законченный в красках вариант сказала «Как вы точно подметили буржуазную обстановку его кабинета»... Софья Андреевна предчувствовала и всюду узнавала приметы надвигающейся на дом трагедии. Через год Лев Николаевич Толстой бежит из дома и умрет в дороге, вдали от этих заставленных комнат.
В дом к Толстым Александр Моравов попал по рекомендации своего учителя Николая Касаткина. Оба живописца тогда работали в художественно-графической школе при типографии Ивана Сытина.
Толстой выбрал в Сытине не только издателя, но, больше всего, единомышленника. Кроме дешевых изданий «за копейку», не приносящих издательству дохода, но доступных бедным, Сытин открывает школу, которая готовит для него полиграфистов. В школу принимаются только дети рабочих, а преподают уже известные художники и их ученики. Здесь преподавал и Моравов. Касаткин, близко друживший с Толстым, рекомендовал его Льву Николаевичу, как талантливого художника, когда тот искал иллюстратора для сказок Софьи Андреевны. Эскизы Моравова очень понравились Толстому, и он пригласил молодого художника в Ясную Поляну. К этому времени в Ясной Поляне уже побывал Репин, Крамской, Ге, Серов...
Когда Моравов вернулся в Москву, законченный портрет, который сейчас хранится в Ясной Поляне, был растиражирован Сытиным и разослан по всей России. Здесь Толстой не пашет, не позирует, как на портретах Репина или Крамского. Ближе всего этот Толстой к портрету Николая Ге, написанному на четверть века раньше. Казалось, Моравов, так любивший крестьянскую тему, забыл о ней, наблюдая за Львом Николаевичем, неловко примостившимся у круглого столика в своем кабинете... Позже, во многих работах, написанных после этой поездки, Моравов словно вспоминает о хозяине Ясной Поляны. И тогда это уже крестьянин, идущий за плугом или стоящий у своей избы. Седобородый, чуть сгорбленный. Каким художник увидел писателя за год до смерти.